— Как ваш папочка? — спросила Бонни.
— Все так же, — ответила Кэнди. — Я была сегодня в «Беличьем Хребте», в больнице. Они все считают, что он стал такой милый. — Она не стала ничего объяснять про ОИПЖ.
— Вот, должно быть, они удивляются, — воскликнула Бонни. — Я никогда не рассказывала вам, как он накинулся на моего папочку? На трейлерной парковке у Беличьего хребта?
— Ну разумеется, Бонни, вы мне рассказывали несколько раз. Но от болезни Альцгеймера он стал куда симпатичнее, — заметила Кэнди. — Некоторые пожилые люди становятся от нее очень злобными, но мой папочка стал таким милым. Так уж случилось.
— А еще он напал на моего сводного брата Эрла. Это было на трейлерной парковке в Виллоу-Бенд, — продолжала Бонни. — Назвал его…
— Пожалуй, надо было бы заказать, — перебила ее Кэнди. — У меня на ленч только двадцать пять минут, а прошло уже одиннадцать.
— Конечно, конечно, — пробормотала Бонни, посасывая себе щеку, и постучала по доске, приготовившись сделать мелом заметки. — Ну, голубки, что вам подать?
Я, как обычно, заказал ростбиф, а Кэнди — тоже как обычно — салат с курицей. К обоим блюдам подают пакетик чипсов, и, как обычно, мне пришлось оба съесть самому.
— Ты слышала, как она нас назвала? «Голубки»! — прошептал я. — Как насчет того, чтобы с сегодняшнего дня сделать эту версию официальной? Предлагаю сделать тебе предложение.
— Бонни всех называет «голубки».
Кэнди — чудесная старомодная девушка с Юга из тех, что особенно меня привлекают, потому что они никогда (совсем не так, как в мифе о них) не краснеют. У нее были собственные причины без энтузиазма отнестись к моему предложению (и соответствующим привилегиям для меня). Последний раз, когда она была помолвлена, а тому уже десять лет, Виппер Вилл в пьяном виде явился на репетицию свадебного торжества, набросился на жениха и священника, обозвал их обоих… очень эффективно отложив таким образом свадьбу, а потом расстроив и помолвку. Кэнди больше не желала даже выслушать предложение до тех пор, пока она не уверится, что может его принять, не беспокоясь о своем старике и о том, что он может выкинуть на сей раз.
— Сейчас все в порядке, Кэнди. Он в больнице, — ласково проговорил я. — Мы спокойно можем заняться собственной жизнью. Можем строить планы. Можем…
— Уже скоро, — отозвалась она, дотрагиваясь — нежно, мягко, совершенно! — до моей руки. — Но не сегодня. Сегодня среда, ты забыл? А вечерами по средам мы отправляемся «в ночное».
Я не спешил возвращаться в офис к своим занятиям, Кэнди снова отправилась на работу, а я зашел на станцию и стал наблюдать, как Хоппи меняет прокладки тормозов на передних колесах у «форда-тауруса».
— Янки Виппера Вилла, — как обычно, буркнул он. И как обычно, я отозвался:
— Точно.
Но сегодня Хоппи был в настроении поболтать, а потому спросил:
— Как там старина Виппер Вилл?
— Прекрасно, — ответил я. — Просто персик. Золотой стал человек. Целыми днями смотрит Си-эм-ти-ви и Ти-эн-эн в «Беличьем Хребте». Это больница такая.
— Я тебе никогда не рассказывал, как он на меня наехал? На трейлерной стоянке «Сикомор Спрингз»? Он обозвал меня…
— Такое впечатление, что он успел пострелять во всех.
— Еще хорошо, что стрелок он никудышный, — заметил Хоппи. — Во всяком случае, для владельца трейлерных стоянок. Самый сволочной сукин сын в четырех округах.
— Теперь он уже не сволочь, — повторил я. — Смотрит себе целый день Си-эм-ти-ви и Ти-эн-эн в «Беличьем Хребте». Это больница так называется.
— Благослови, Господи, этого Альцгеймера, — ответил Хоппи и закончил: — Сказал Нуф-Нуф.
Он снова занялся своими тормозами, а я вышел на солнце и через пустырь отправился в офис. Мне не слишком хотелось возвращаться к учебе, а потому я остановился взглянуть на старое сиденье из деревянных бусин — мой маленький сувенир в память о Нью-Йорке. Сиденье определенно выглядело лучше. Но как такое возможно? Опустившись на колени и не касаясь ничего руками, я пересчитал бусины на четвертой леске, начиная от того, что в лучшие времена было верхом, донизу. Девять деревянных бусин. Судя по длине обнажившейся неопреновой лески, там должно быть еще пять или шесть штук. Чувствуя себя почти добродетельным, я записал шариковой ручкой у себя на ладони: 9. В следующий раз я буду знать наверняка, у меня будет доказательство.