— Мне пора, — сообщил Стадс, махнул мне особым, тайным, жестом плейбоев Дитмаса и исчез за дверью «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА».
— Красивая форма, — проговорила Кэнди, разглаживая рукой свою собственную. — А ты заметил большой золотой медальон у него на шее? Это не Нобелевская медаль? То есть премия?
— Нобелевская премия за багаж? Маловероятно.
Наши сумки уже ползли к нам, прямо в первом витке.
Выглядит как добрый знак.
— Интересно, почему это под панелью карусели спрятан телефон? — пробормотала Кэнди, когда мы подобрали свои сумки и направились с ними к выходу.
— Наверняка какой-нибудь особый трюк багажных служащих, — бездумно ответил я.
Как же много я тогда не еще знал!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Прилететь в Нью-Йорк — все равно что из двадцатого века окунуться в девятнадцатый. Кругом толпы народу, яркие краски, все старое и… медленное. Например, дорога из аэропорта Ла-Гуардиа в Бруклин требует обычно больше времени, чем из Хантсвилла в Ла-Гуардиа.
Обычно! Однако в это путешествие — свадебное — мы с Кэнди проделали этот путь в рекордный срок, попав на остановку тридцать третьего автобуса, как раз когда он собирался тронуться, и вскочив в поезд на Рузвельт-авеню, когда двери уже закрывались. Ни минуты не ждали ни на остановке, ни на платформе. Даже не верится, что вернулся домой. Не подумайте только, что я жалуюсь!
После короткой прогулки от метро мы обнаружили тетушку Минни на ступеньках маленького домика на Дитмас-авеню, который они с дядюшкой Мортом купили за семь с половиной тысяч долларов пятьдесят лет назад, сразу после Второй мировой войны. Тетушка курила сигарету. Она — единственная из моих близких, кто до сих пор курит «Кент».
— Ты все еще выходишь на улицу, чтобы выкурить сигарету? — спросил я.
— Ну, ты же знаешь своего дядю Морта, — с улыбкой проговорила она. Когда я был маленьким, тетя Минни и дядя Морт были для меня все равно что вторые родители. Они жили в полутора кварталах от нас. Когда мои родители умерли, тетя и дядя стали моими ближайшими родственниками. — Плюс к тому так записано в закладной: КУРИТЬ ЗАПРЕЩАЕТСЯ. Такие у них правила.
Рожденная, в отличие от своей младшей сестры — моей матери, в Старом Свете, она до сих пор сохранила странную особенность интонации в конце высказывания — нечто вроде вербального пожимания плечами. Поцеловав меня в щеку и обдав ароматом табака, тетка спросила:
— Так что же привело тебя снова в Нью-Йорк?
Я был поражен.
— Разве ты не получила моего письма? Мы собираемся пожениться.
Тетя Минни взглянула на Кэнди с новым интересом.
— Ты собираешься жениться на летчице?
— Кэнди не летчица, — объяснил я. — Она работает в хантсвиллском Департаменте озеленения. Ты что, не получала моих сообщений?
Мы с Кэнди втащили вещи в дом, сели перекусить за дубовый стол, который дядя Морт сделал много лет назад в подвальной мастерской этого дома, и я как сумел рассказал о событиях последних шести месяцев.
— Вот мы и приехали сюда в свадебное путешествие, тетя Минни, — закончил я, а Кэнди покраснела.
— Сначала медовый месяц, а потом свадьба? — Тетя Минни повела глазами в сторону полочки над газовым камином, где хранился пепел дяди Морта. Он по крайней мере совсем не выглядел удивленным. Изображение глаза на урне с прахом разве что не подмигнуло.
— По-другому у нас не получалось, — объяснил я. — Поставщик не брался сделать ледяную скульптуру до четверга, а Кэнди должна использовать свои отгулы раньше, иначе они пропадут. К тому же мой свидетель сейчас в Южной Америке. Или в Центральной? Я не помню. До среды он не вернется.
— Ты только представь себе, Морт, — проговорила тетя Минни, опять поднимая глаза к полке над камином. — Маленький Ирвинг женится! А нас даже не пригласил!
— Тетя Минни! — с упреком произнес я. — Вы едете на свадьбу! Вот ваш билет на самолет. — Я подтолкнул к ней билет, и она воззрилась на него с изумлением.
— Довольно недорого, — с сомнением пробормотала она.
— Подержанные самолеты, — пояснил я. — Компания «Самолеты б/у». — Тетя Минни непонимающе смотрела на меня, тогда я напел рекламный слоган: — «Пусть птичка — не блеск, но дешев билет!»