Нет, остановил он себя. Не нужно сейчас ни Эскулапов, ни Ибрагимов, ни анекдотов. Сейчас у тебя в гостиной сидит девочка двадцати пяти лет от роду, и ей надо как-то объяснить, почему к ней относятся хуже, чем к изображениям на фотографиях. А потом помолчать и объяснить, что из этого следует. А потом (если не случится истерики) изобразить непритворное сочувствие, но при этом остаться профессионалом. И по возможности непробиваемо твердым профессионалом.
Нет, подумал он, вытирая руки. Не получится у меня быть твердым. Если на то пошло, не получится у меня изобразить сочувствие. Не создан я для лицедейства, и все тут. Здравствуй дерево, как говорил папаня. Я ведь действительно не могу относиться к ним так же, как Эскулап. И анекдоты у меня получаются фальшивые. Уже не говорю о сочувствии...
- Где ты там? - донеслось из гостиной.
Клим закрыл кран, глянул для проформы в зеркало и пошел обратно.
- Итак, Наташа, - сразу начал он, присев на стул. - Давайте уточним несколько деталей. Вы ведь знаете, кем являетесь?
Наташа, не поднимая глаз, кивнула.
- Хорошо, - сказал Клим. - И вы знаете, что скоро...
- Я этого не сделаю, - перебила вдруг она.
У Клима перехватило горло. Возникло острое желание сейчас же позвонить Эскулапу и честно признаться, что работа эта слишком сложная. Однако внешне он остался спокоен.
- Надеюсь на это, - произнес он медленно. - Но все же вы должны знать, что когда придет время, вы не сможете это перебороть.
- Слушай, Клим, - подал голос Ибрагим. - Раз девушка говорит, что не сделает...
- Я не сделаю этого, - сдавленно повторила Наташа.
- Хорошо, что вы так считаете, - сказал Клим, строго глянув на Ибрагима. - Но нам все так говорили, понимаете? И все потом... уходили. - Он снова посмотрел на Ибрагима, тот смущенно отвел взгляд. - Вам ведь наверняка объяснили, что дело не в вас и не в вашем желании? - спросил он у Наташи.
- А в чем?
Клим почесал темя.
- Мы сами не знаем механизма, - сказал он осторожно. - Это все Комната. Мы просто подбираем вас. - Очень сложно было говорить такие простые и такие сложные слова: "механизм", "Комната", "подбираем". Что я, в конце концов, в этом понимаю?
- Кто я такая? - беспомощно спросила Наташа.
Клим растерянно потер лоб, потянулся к чашке, но одернул себя. Не хотелось ему чая. И думать не хотелось. Хотелось курить. А может, просто поскорее покончить с разговорами и приступить, наконец, к работе.
- Мы не ученые, Наташ, - сказал он быстро. - Мы не знаем. Надо было спрашивать у Борис Романыча. Да и он не особо-то...
- А кто вы такие? - спросила она.
Ну вот, подумал Клим. Дожили. До этого они всегда сами доходят.
- Мы постараемся сделать все, чтобы плохого не случилось, - проговорил Ибрагим.
- А если случится? - допытывалась Наташа.
- Если будем действовать сообща, такого не случится, - заверил Клим.
- А если случится, вы должны будете меня похоронить?
- Послушайте, Наташ, - Клим старался улыбаться очень открыто. - Наша основная задача - не дать вам сделать себе плохо. Когда придет время, мы сделаем все, чтобы вы остались живы. Я вовсе не прошу невозможного. Просто... давайте жить дружно! Мы сможем помочь, только если вы сами этого захотите.
- Я хочу, - сказала Наташа, впервые посмотрев на Клима в упор. У нее были темные-претемные глаза и светлые ресницы. Малолетняя преступница, подумал Клим.
- Наташа, вы - человек из Комнаты, - сказал он, тщательно взвешивая каждое слово. - Вы будете хотеть жить очень короткое время. Если вас передали нам, оно уже на исходе. Мне очень жаль, поверьте. Но вам необходимо уяснить: хотите жить - без меня и Ибрагима не обойтись. Вас скоро потянет, и вы не сможете не подчиниться.
- Но я ничего не чувствую, - пролепетала Наташа. - Что меня должно тянуть?
- Мы не знаем. Комната. Тот, кто вас послал. Тот, от кого вы бежали. Не знаю... Но мы сможем удержать вас, если только вы сами этого захотите.
- Меня никто не посылал, - сказала Наташа, с надеждой переводя взгляд с Клима на Ибрагима и обратно. - Еще Борис Романович спрашивал и... и другие. - Она вдруг захныкала. - Меня никто не посылал. Честно!
- Это стандартная форма, Наташ, - проговорил Клим успокоительно. - Да, вас допрашивали. Но такое проходят все неизвестные, от этого никуда не деться.
- Меня тоже допрашивали, - признался вдруг Ибрагим. - Когда брали на работу.
- Вы - могильщики? - спросила Наташа прямо.
Ибрагим подавился чаем. Сначала Клим подумал, что это он для виду, но оказалось, нет: Ибрагим покраснел, закашлялся и в уголках глаз его выступили слезы.