Даже наш секс напоминал соревнования. Он буквально двинулся на местах, где мы «трахались», на цене простыней, на том, кто из важных людей может войти, и на том, что он «сделает» или «не сделает» с ними. Он был одержим вовсе не качеством нашего с ним секса, не тем, что каждый из нас чувствует, а движениями, которые мы производили друг на друге, желанием поскорее кончить, выкурить косячок, выпить бокал шампанского и рассказать кому-то о том, что у него только что было, чтобы им восхитились. Ему гораздо больше хотелось напустить пыли в глаза, чем быть самим собой. И эта пыль отнимала у него все время и силы, а у меня от скуки скулы сводило.
Неприятие всего, что было в его жизни, и противостояние этому не отставляют меня до сих пор. Они лишают меня некоторого количества гуманности, так что приходится как-то возвращать ее себе. Я и впрямь не хочу говорить с ним. Он напоминает сейчас о той части меня, от которой я давно уже избавилась, что меня жутко раздражает. Но, видимо, не избавилась, а всего лишь отпустила на время.
Однажды нас пригласили к себе на обед его друзья. И между переменами блюд он просил меня продемонстрировать всем, какие звуки я издаю во время секса. Разумеется, я отказалась. И тогда он сам стал их изображать. Все смеялись.
— Здарова!
— Привет.
— А я думаю — ты, не ты.
— Хм.
— Как дела?
— Нормально.
— Ты видела Рейн?
— Рейн?
— Мою подружку.
— А. Нет. Не видела.
— Она должна быть где-то тут. Она клевая.
— Представляю.
— Не так, как ты, конечно.
— Наверняка.
— Ну.
— И вы живете вместе?
— Мы снимаем комнату в Норткоте. Огромную, с балконом. Рейн разводит там всякие травки-цветочки. Тебе бы понравилось, точняк. И сама Рейн тоже, она суперская. Натуропат и фотограф в одном лице. И еще модель. Была когда-то. Вы бы с ней поладили. Или нет. Не знаю, короче.
— Круто.
— А ты кого-нибудь видела?
— Хм-м-м… нет.
— Точно?
— Зачем мне тебе врать.
— Не знаю. Может, тебе не все равно, что я чувствую.
— Да нет.
— Смешно.
— А то.
— И ты знаешь тут хоть кого-то? Кстати, спасибо, что пришла.
— Да пожалуйста. Нет, никого.
— А, ну да, тебе же пофиг. Ты всегда любила случайные вечеринки.
— Ну да.
— А я так и не могу научиться.
— Чему именно?
— Веселиться там, где никого не знаю.
— Точно.
— Ты классно выглядишь.
— Правда?
— Правда.
— И в чем же это «классно»?
— Да пофиг. Во всем.
— А.
— Давай поищем Рейн. Она точно где-то тут.
— Ну тогда можно и не искать.
— Ты что, нервничаешь?
— По поводу нее?
— Ага.
— Ничуть.
— Лол! Ты вообще не изменилась!
— Совсем?
— Что?
— Ни капли не изменилась?
— Чего?
— Ничего.
— Ладно. Я тут должен поздороваться кое с кем. Все норм? Что делаешь в Рождество? Как всегда?
— Как всегда.
— Ладно. Хорошо. Ну давай, с Рождеством.
Не понимаю, как люди умудряются дружить со своими бывшими. То есть, если мы и до этого не были друзьями, зачем начинать после того, как закончились интимные отношения? Ведь дружба и есть те же самые интимные отношения. Это как если взять и перещелкнуть тумблер — выключить и включить снова, надеясь, что свет загорится. Но это один и тот же тумблер. И если свет не горел, снова он не загорит.
Понятия не имею, как я смогла продержаться с этим парнем целых одиннадцать месяцев. Сейчас даже трудно представить все эти поздние завтраки, утра в постели, неловкие ужины с его братом, родителями или друзьями, совместные просмотры всяких жутких фильмов, поездки на пляж и обратно, в снега и обратно.
Даже в эти пять минут он не удержался и снова начал сравнивать меня с другой женщиной, причем раза три, не меньше. Как будто мы тачки в автосалоне или стиральные машины в магазине электроники. Вроде похожи, но функции немного разные.
Безусловно, наши отношения были очень поучительны для меня. Я поняла, что для мудаков такие сравнения или соревнования — это просто отвлекающий маневр, они используют его, чтобы избежать ответственности за свое мудачество.
Когда мы были вместе, он часто вынуждал окружающих соперничать друг с другом и сравнивал всех со всеми, чтобы никто не замечал его собственных недостатков.
И всякий раз, когда я делала ему замечание по поводу его отношения к женщинам, когда говорила: «Ты слишком объективируешь / инфантилизируешь ее», или «Может, не стоит так задевать чувства других людей, это выглядит агрессивно», или «Наверняка ей было дискомфортно от того, как ты смотрел на нее», он отвечал мне: «Да ты просто ревнуешь, завидуешь, что я говорю с ней», или «О, ты чувствуешь угрозу», или «Да ей нравятся такие парни, некоторым чикам такие парни еще как нравятся», или «Она такая сексуальная телка, тебе стоит взять пару уроков у нее».