— Думаю, вам было бы полезно немного усомниться в том, как вы себя иногда ведете, а если женщины станут напрямую говорить вам об этом, всем станет только лучше. Суть не в вашей привилегированности, а в незнании таких вещей и безответственности. И я не ручалась бы с такой уверенностью за твоих друзей. Если тебя не было там, где они все вместе трахали какую-нибудь телку, не значит, что ты можешь быть в них уверен. И, подозреваю, будешь очень удивлен. По моему опыту, мы должны опасаться таких хороших парней, которые отлично ладят со своими друганами. А сейчас мне нужно в туалет. Было приятно поболтать с вами обоими. Счастливого Рождества.
— Счастливого Рождества.
— Да, счастливого Рождества.
36
Интересно, где здесь этот чертов туалет? Поход в уборную в подобных ситуациях — целое дело. Теперь мое внимание должно сосредоточиться на пространстве, а не на социуме. Надо выяснить, где здесь туалет, опираясь на ощущение обстановки, а у меня оно есть, хоть и требует работы совершенно другой части моего мозга.
Приятно, кстати, иметь для этого нечто осязаемое. Теперь, когда мне точно нужно в туалет, я двигаюсь по дому целенаправленно. В отличие от того, когда не было определенности и приходилось притворяться, будто у меня есть цель, причем конкретная.
Человек, шатающийся бессмысленно, или потерянный, или одинокий, или даже просто задумчивый, для социальной среды не представляет никакой ценности. Даже тот, кто слишком долго стоит на одном месте и наслаждается самим фактом существования, считается бесполезным и антисоциальным. И лишь потому, что его не выбрали.
А когда мы чем-то заняты, нас выбирают. Кто-то или что-то жаждет нашего внимания. Пребывание в состоянии перенасыщения или подавленности предполагает, что у нас есть свое племя и мы в него вписываемся, направляем свое внимание вовне, и, значит, мы — часть этого племени.
Фокусирование же на своем внутреннем мире вообще не имеет никакой социальной ценности. Никто не стоит рядом, желая поздравить нас с тем, что мы перестали чувствовать то, что испытывали, думать о том, чего хотим, и задаваться вопросами, почему ведем себя так, а не иначе. Во всяком случае, когда мы это делаем, другие начинают чувствовать себя неловко.
И вообще, я заметила, что если мой внутренний мир священен для меня, то каждое мое взаимодействие с внешним миром тоже священно. То, как я отношусь к себе, есть отражение моего отношения к миру и отношение мира ко мне.
В социальных же ситуациях я стараюсь адаптироваться и делаю все возможное, чтобы стать целеустремленной, энергичной, ориентированной вовне, а иначе окружающие меня люди начинают нервничать. Немаловажно еще и признать процесс адаптации. В противном случае у меня не осталось бы ничего своего — я сама превратилась бы в сплошную адаптацию. Безмозглую тень, преследующую всех, кто находится рядом.
Так что, если я признаю выбор адаптации, значит, осознанно выбираю курс действий, проявляя свою величайшую силу, на которую способно человеческое существо, — силу выбора. Я выбираю одно. Я выбираю другое. Я не хочу выбирать что-то еще. Я выбираю.
37
Многообещающая табличка «Туалет» на двери, в которой зияет чертовски огромная дыра, сквозь которую я вижу спину девушки в черном. Она там стоит и разговаривает с кем-то, кто, вероятно, сидит на унитазе. Очень мило. Придется подождать. А когда я окажусь внутри, надо будет делать свои дела очень быстро, потому что мне не хочется, чтобы кто-то вошел и прервал меня. Мне хочется завершить намеченное тогда, когда сама посчитаю нужным.
К месту, где я стою, только что подошел мужчина, и все замедлилось. Он также ждет, когда освободится туалет, а я почему-то вдруг начинаю ощущать свое лицо. То же самое у меня происходит во время массажа, когда массажист переворачивает меня на спину и начинает работать с руками. Мышцы вокруг рта странным образом напрягаются и вздрагивают, и я ничего не могу с этим поделать. Должно быть, на руке у меня есть какая-то точка, которая отвечает за работу рта или что-то подобное. Мне кажется, массажисты в книге для записей обозначают меня как «Девушка с дергающимся лицом, 10-го числа» или «Странная чика, лимфодренаж, 30-е». На их месте я бы писала именно так — чтобы уж точно запомнить меня.
Ладно. Высокое прямоугольное тело, очень продуманная одежда, судя по тому, что я смогла заметить, бросив несколько откровенных взглядов. В лице сквозит что-то ясное и мягкое. Челюсть, скулы и надбровные дуги довольно резкие и очень четко очерченные, а вот глаза, кожа, щетина и губы — не такие уверенные. Они как будто еще не определились и потому готовы к испытаниям. Он похож на викинга, который точно знает, в каком направлении следует пересечь океан, пока остальные носятся вокруг, совершают набеги, растаскивают материалы для строительства хижин и рубят головы своим соседям.