— Никогда не сидел в круглых креслах, как и на круглых диванах.
— Это очень удобно.
— И впрямь.
— Ага.
— Боже, мне же вставать отсюда не захочется!
— Согласна.
— Не хочу только испачкать его.
— Да ерунда.
— О, смотри-ка, Свинтус меня опередил!
— Хозяин в доме. Но ты можешь сесть вместе с ним, если хочешь.
— Страшновато что-то. А чем занимался твой отец?
— Он был ученым.
— И книги писал?
— Да. И теперь мне приходят гонорары за них. Видимо, его работы какие-то очень ценные в академических кругах. Могу показать тебе, если хочешь, только они в другой комнате. Я их никогда не читала, поэтому мне совсем нечего о них рассказать.
— Ясно. А почему не читала?
— Подростком я думала, что прочитаю их, когда мамы и папы не станет. Я представляла, как они умрут, понимаешь. Не тогда, потом. Представляла себя гораздо старше, уже прожившей свою жизнь и имеющей собственные представления о ней, чтобы нас с родителями разделяло очень многое. В общем, пока мне читать эти книги слишком рано. Еще не так много времени прошло.
— А я мог слышать о них?
— Вряд ли.
— Ладно. Можно я сейчас замолчу и откушу кусочек? Выглядит, конечно, потрясно. Я, правда, не привык есть вегетарианские сэндвичи, но этот меня впечатляет.
— Ешь, конечно.
— М-м-м-м!
— Нравится?
— Не то слово! Просто язык можно проглотить.
— Ура.
Еда — самый разоблачительный процесс, когда человек становится уязвимым. По ней сразу можно понять, как он взаимодействует сам с собой и со своей жизнью.
Парень, который сидит вместе со мной в библиотеке, откусывает большие куски и смакует каждый. Старается при этом откусить так, чтобы как можно больше ингредиентов сэндвича попало в рот одновременно. Затем он закрывает глаза и жует со всей страстью, а потом откусывает снова, и все повторяется. Он не обкусывает края, чтобы оставить на потом заполненную серединку, не ловит кусочки авокадо, когда они падают обратно в тарелку. Он позволяет им упасть, а потом хватает своими замаслившимися пальцами и отправляет в полный рот.
Мои одноклассницы в средней школе утверждали, что нельзя есть в присутствии мальчиков. Даже если мы все вместе шли куда-то в кафе, девочки брали сок, или молочный коктейль, или кофе и изящно потягивали их, пока мальчики жевали с открытыми ртами курицу с пармезаном, бургеры, чипсы, запивали все это газировкой, разговаривали и смеялись.
Одна моя знакомая девушка встречалась с парнем восемь месяцев и гордилась тем, что он ни разу, никогда-никогда не видел, как она ест. Я у нее как-то спросила, а что, ты и погадить в туалет у него не ходила? Она взглянула на меня так, будто я злобная мегера, которая хочет ее мучений. Ну да, ну да.
Я же всегда ела в присутствии мальчиков и мужчин и даже ходила у них дома в туалет по-большому. И то, и другое, кстати, составляют основные права человека. Если ты хочешь есть — ты должен поесть, а если хочешь посрать — иди и посри. Корсеты давно вышли из моды, и я не собираюсь себя хоть как-то ограничивать.
Тем не менее я ем очень медленно и вдумчиво. Не люблю, когда все валится из сэндвича, меня это прямо раздражает. Люблю откусывать и смаковать маленькие кусочки, контролировать и полностью осознавать себя во время еды. А всякие пляски вокруг еды меня иногда просто вымораживают, и тогда я либо начинаю есть бездумно, либо вовсе отказываюсь от еды.
— Как-то быстро я со всем справился.
— Надо было сделать тебе еще один.
— Нет-нет, этого было достаточно, и он был прямо то, что надо.
— Ладно. А мне как раз многовато. Хочешь, возьми мой.
— Точно?
— Точно. Я уже спать хочу так, что с ног валюсь. А ты?
— И я.
— Тогда идем? Могу предложить тебе гостевую комнату, или, если хочешь, можешь спать со мной. Только, знаешь… если я говорю «спать» — это значит именно спать. А не заниматься сексом или чем-то еще. Я очень устала. Понимаешь?
— Понимаю.
— Прости, ты же еще не закончил.
— Да нет, все нормально. Было ужасно вкусно, правда. Спасибо.
— На здоровье. Ты нормально к темноте относишься? А то мне неохота идти свет включать.
— Нормально. Ой! Это та самая лестница?
— Да, мы идем наверх.
— Понял.
— Нам сюда.
Его руки такие изящные и в то же время неожиданно мозолистые и прохладные. Я прочитала у Луизы Хей, будто мозоли означают, что человек накрепко привязан к своим идеям и страхам. А другой экстрасенс сказал, что у меня они появились потому, что я слишком крепко цепляюсь за мир. То есть мозоли как воплощение желания выжить любой ценой.