— Одуреть.
— Да уж.
— Можно мне посмотреть другие комнаты?
— А тебе это надо?
— Да.
— Уверен?
— Уверен.
— Прямо сейчас?
— Если можно.
— Ладно.
— Не все, может быть. Может, только одну. Не знаю. Я хочу оставить другое впечатление. Не такое… жуткое.
— Хорошо.
— Правда?
— Да. Я знаю, что тебе показать. Идем.
56
Я хочу показать ему комнату, которая находится за гостиной. Вход в нее закрыт елкой. Дверь на самом деле никто не замечал, поэтому ни у кого не было чувства, будто они что-то упустили. Обычно прогулка по розарию, алтарь и фонтан утомляют, так что люди готовы уйти. Или включить телевизор, или полежать у бассейна, или заказать доставку еды.
Правда, спальню моих родителей тоже никто не видел. Никто не валялся со мной в грязи под дождем. Так что, мне кажется, учитывая это, я должна показать ему ту комнату, раз уж он хочет. Я соорудила ее к первому Рождеству после смерти мамы и папы. Ухаживать за ней не составляет большого труда, именно поэтому я ее и сделала. Это меня хоть как-то отвлекло.
Комната хорошо изолирована и имитирует тропический климат Северного Квинсленда. Я захожу туда каждое утро. Поливаю растения, проверяю температуру и при необходимости корректирую ее. Она всегда должна быть около тридцати градусов. Летом ее легче поддерживать, потому что на улице жарко. Ночью я позволяю ей немного упасть. Влажность тут всегда примерно шестьдесят — семьдесят процентов.
Все стены, пол, дверь здесь желтые, потолок — из толстого стекла. Комната заполнена ярко-розовыми пентасами, оранжевыми иксорами, пушистыми меликопами и эводиями. Еще тут растут несколько бобовых деревьев с пышными кронами, и пагоды метельчатые, и омела сейчас цветет как сумасшедшая. Инжир. Надо сорвать несколько штучек. Инжир очень сексуален. Начала появляться белая шелковица. А у листьев липы сейчас самый темный оттенок. Лучшее время, чтобы он увидел эту комнату.
— Я даже не заметил тут дверь!
— Конечно, не заметил.
— А Свинтусу сюда можно?
— О, нет. Иди отсюда. Послушай, наверняка поначалу ты будешь в шоке. Но! В этой комнате нет ничего, что могло бы навредить тебе. Понимаешь?
— Понимаю.
— Я побуду с тобой немного, а потом, наверное, уйду. Ты ненадолго останешься там сам с собой. Войдем вместе, чтобы ты понял, что там безопасно. Представь, будто мы с тобой в средневековой Англии, пьем вино из одного кувшина и понимаем, что оно не отравлено. Ну или что-то вроде.
— Хорошо.
— Ладно.
— А что мне делать с полотенцем?
— Оставь его на себе. Ну или сними. Не важно.
— Ладно. Понял.
— Ну, идем.
57
Когда я впервые пошла с родителями в зоопарк, они отвели меня в Дом бабочек, и я поняла, что нам скоро конец. Их непредсказуемость, резкость, стремительность, хрупкость, верткость, изворотливость и что-то еще такое же мерзопакостное — все это было слишком для меня.
Я замерла совершенно потрясенная, особенно потому, что мать моя была абсолютно спокойна. А ведь она все время просила папу убивать пауков и повсюду распыляла инсектициды.
Я выскочила наружу, чтобы подождать родителей. Перспектива того, что хоть одно из этих омерзительных существ сядет на меня, дотронется до меня своими крыльями или лапками, меня совершенно не радовала. Не то я хотела увидеть, отправляясь в зоопарк.
Я хотела посмотреть на львов, отделенных от меня клеткой. Думала, буду стоять за плексигласовыми стенами аквариумов и наблюдать за рыбами и тюленями. И совсем не ожидала оказаться в самой гуще опасных тварей, находясь при этом в окружении людей и животных.
Ведь чтобы находиться среди бабочек, тело должно быть совершенно неподвижным, а разум — открытым. Тогда я была не готова к этому. Боялась убить хоть кого-то из них или так испугаться, что кто-то сядет на меня и я ненароком прихлопну его. Я не могла вынести их хрупкости. Не могла доверять самой себе.
58
Парусник Улисс целился прямо в его лицо, потом в плечо и теперь сидит там, весь ярко-синий и спокойный. Он даже не вздрогнул. А бабочке нравится грязь на его коже. Должно быть, считает это сочетание идеальным — соль и грязь.
Мне пришлось получить лицензию на разведение самцов и самок Парусника Улисса. Но это было нетрудно. Ученые, исследователи и заводчики время от времени приезжают ко мне, я варю для них черный кофе без молока, они делают заметки, а потом берут особей и развозят их по разным уголкам страны, чтобы поддерживать популяцию в местах естественного обитания и в заповедниках.