Ему даже пообещали награду за храбрость или что-то типа того — он не хотел вникать. Интереса к его скромной персоне и так хватало.
Он хотел разбить Боксеру челюсть кастетом, но промазал и попал по шее. Боксер отступил к раковинам, его одолел приступ кашля.
Сам он едва стоял на ногах. Всюду капельки крови. Ни разу после замеса он еще не уходил на своих двоих. Чуда не произошло и теперь. Его немного попинали, но больше для вида, и увели Боксера, который держался за шею и надсадно хрипел.
Вот что бывает с известными, но не слишком популярными людьми. А он частенько оказывался в центре внимания. Пусть и не по своей воле. Но когда все местные газеты хвалят, называют героем и на все лады превозносят твою скромную персону, это ли не повод избить тебя в туалете?
Человек, который сидел напротив, был до жути уставшим, с почерневшим от горя лицом. Несмотря на жару, его руки были затянуты в перчатки. Назвался |||||||||||||||. Сказал, что пару лет назад у него пропали две дочери. Принес их фотографии и отдал ему. Чтобы он не забыл, как они выглядят.
Забыл. Если бы это было так просто. У одной имелась особая примета — родинка в форме полумесяца на мочке уха. Мужчина продиктовал адрес, на случай, если произойдет что-нибудь странное.
— Все, что угодно, — сказал |||||||||||||||. — Особенно если дело касается комнат. И дверей. И пожалуйста, не звоните мне домой. Это очень важно. Прошу вас.
Но были и другие имена. Имена, которые он не мог забыть, даже если б захотел.
Анна, Виолетта, Кристина.
Он хранил их, как скряга хранит золотые монеты. Лишь иногда произносил вслух, чтобы почувствовать, как они звучат. Настоящие имена. Анна, Кристина, Виолетта. Тогда монеты вспыхивали на солнце и роняли в траву тяжелый медовый отблеск. Он любовался ими украдкой и, спохватившись, прятал в карман, чтобы кто-нибудь ненароком не позарился на его сокровище.
Было странно, что он помнил эти имена, но не мог выучить своего. Иногда они ему снились. Анна. Виолетта. Кристина. Не люди — имена. У каждого был свой цвет и что-то еще, что отличало Анну от Кристины, а Кристину от Виолетты, перепутать их было невозможно. Словно имена годились не для всякой девушки или женщины. Чем была вызвана подобная избирательность?
— Тебе письмо, — сказала ||||||||||||||| и бросила конверт на стол. — Ну и жара!
Он никогда не получал писем. Не от кого было получать. Он глядел на Первое в Своей Жизни Письмо, не решаясь вскрыть конверт.
||||||||||||||| направилась в ванную.
— Сегодня день рождения Куклы, твоей третьей лучшей подруги, — сказал он.
— Вот черт!
— Я отправил открытку от нас обоих.
— А подарок?
— Коврик для йоги. Продается в магазинчике рядом с домом. В прошлый раз Кукла говорила, что врач посоветовал ей заняться йогой, из-за болей в спине.
— Разве? Может, лучше коробку конфет? Денег — в обрез.
— Она пытается сократить потребление сахара. Врач…
— Ладно-ладно. Что еще?
— Завтра у тебя собеседования в книжном, библиотеке и магазине подержанных пластинок. В двенадцать, четырнадцать и пятнадцать часов. И очередное свидание.
— Это я помню.
— В шесть вечера в «Коробке».
— А не в семь?
— Хочешь поспорить?
— Черт возьми, может, хоть этот парень не окажется конченым засранцем? — сказала |||||||||||||||, выходя из ванной. — Напомни, сколько раз я так говорила?
— Считая этот? Двенадцать.
— Вот черт! — нахмурила брови ||||||||||||||| и пошла переодеваться в свою комнату.
Он все крутил в руках конверт, гадая, кто мог ему написать — обратного адреса не было.
— Как тебе платье? — спросила ||||||||||||||| десять минут спустя.
— Это платье, туфли и брошь ты надевала восемь раз за этот месяц. Первого, третьего, пятого, девятого, тринадцатого, пятнадцатого, семнадцатого и двадцатого мая. Три свидания и пять собеседований. Третьего мая брошь была другой — стрекоза вместо вишенок. А первого ты надела кулон. Серьги были разные, кроме третьего, девятого, пятнадцатого и семнадцатого. А туфель у тебя две пары, так что считай сама. И чертова прорва шорт, блузок и топиков.
— Хорошо, пусть будет зеленое платье с кедами.
— Не стоит.
— Это еще почему?
— У твоего нового кандидата в бойфренды стойкое отвращение к зеленому цвету. Ты сама мне об этом сказала неделю назад, после телефонного разговора с Рыжей. Зеленый напоминает ему о смерти матери.
— Серьезно? Тогда футболка и джинсы. Плевать! Это все?
— Пока тебя не было, звонили Толстый, Кролик и Герцог. Ты должна заплатить за разбитую тарелку и суп, который вылила на голову клиенту, что шлепнул тебя по заднице. А еще ты уволена. За расчетом можешь приходить в любое время. Кролик сказал, что его новая лотерейная схема исключает числа девять, пятнадцать, двадцать семь, восемь, тридцать три, сорок девять и пятьдесят. Будешь покупать билет, смотри, чтобы их не было, а у «Барахолки» теперь новый счет для пожертвований — 43432228990075. И Герцог от души надеется, что ты нарисуешь новый плакат. Что-нибудь на тему «Мать и дитя».