Жутко было видеть, как человека, недавно здорового и сильного, раздавила и смяла чудовищная пытка. Он был наказан еще до того, как ему вынесли приговор!
Но что можно ожидать от правосудия, подвергающего обвиняемых столь жестоким пыткам? Кроме того, у инквизиторов не было жалости; они правили, пытая, — они питались муками своих жертв!
Сериал 1830-х
ВАМПИР ВАРНИ
Перевод А. Бутузова
Старинный постоялый двор отдыхал; деловые шаги и шумные разговоры путешественников больше не нарушали покой его комнат; заботливые руки хозяйки, не обошедшей вниманием ни одного уголка заведения, оставили стоять печальными пришельцами метлу и щетку, ни минуты не отдыхавших днем. Все обитатели двора погрузились в глубокий сон.
Не было ни одного человека, кто не был бы погружен в океан сновидений, ни одного, кроме единственного — чужеземца, выделявшегося среди всех своим видом.
Он бросился в кресло и, казалось, задумчиво смотрел на облака, проплывающие по небу в бесконечном разнообразии форм и размеров. Незнакомец сидел без движения, его огромные бесстрастные глаза были широко раскрыты, и он напряженно вглядывался в небо почти целый час, не шелохнувшись.
Наконец, как будто его внимание утомилось от столь длительного созерцания, он пошевелился и глубоко вздохнул, почти простонал.
— Сколько может длиться эта ненавистная жизнь? — прошептал он. — Когда я перестану быть отвратительным чудовищем, внушающим ужас?
Какие-то воспоминания терзали его. Он передернул плечами и спрятал лицо в ладони, оставаясь в таком положении несколько минут. Однако затем снова поднял голову и повернулся навстречу лучам луны, шепча:
— Но я слаб, мне необходим покой. Только кровь возвратит мне силу. Я не могу противиться жуткой страсти, что подталкивает меня. Я должен… должен утолить ее.
Внезапно он поднялся, выпрямившись в полный рост, и вытянул перед собой руки, яростно проговаривая эти слова; однако через несколько минут он успокоился и произнес:
— Я видел, как в соседнюю комнату вошла девушка. У меня есть ключ, я могу войти туда, и она будет в моей власти. Это судьба зовет меня утолить жажду.
Он тихо подошел к двери, украдкой открыл ее и прислушивался несколько минут.
— Вся спят, — отметил он. — Все, кроме меня. Только я бодрствую в этом доме. Все мирно отдыхают, тогда как я, подобно дикому зверю, ищу, кого можно пожрать. Я должен идти.
Он выбрался в коридор и приблизился к двери молодой девушки, глубоко дышавшей в покойном сне, не подозревая об участи, ожидавшей ее; она даже не догадывалась, что злодей так близко.
Конечно, ей мог присниться сон о том, что в доме находится кто-то, совсем непохожий на нее, — кто-то отвратительный и ужасный, кто-то, кто живет кровью невинных и прекрасных.
— Она спит, — прошептал он. — Она спит!
Чужеземец снова прислушался, потом осторожно вставил в дверь ключ и обнаружил, что она не заперта. Поворачивая рукоять, он почувствовал, как что-то мешает двери открыться, но что именно, он не мог угадать.
Он налег на дверь и с усилием сдвинул ее, обнаружив, что она подается и помеха практически без шума постепенно уступает.
— Судьба благоволит ко мне, — прошептал он; — она не слышит меня. Я войду в комнату и, пока она не проснется, смогу испить из источника жизни, дорогого ей не меньше, чем мне.
Он уже вошел в комнату и выяснил, что открыть дверь мешало легкое кресло, приставленное к ней, — так как не оказалась других способов запереться на ночь после исчезновение ключа, девушка остановила выбор на кресле.
— Я запру замок, — прошептал незнакомец. — Если меня потревожат, я смогу убежать и буду в безопасности. Моей трапезе никто не помешает; по крайней мере я успею выпить столько, чтобы восстановить силы.
Он приблизился к постели, пожирая пылкими глазами прелестные формы молодой и невинной спящей.
— Как спокойна и безмятежна она, — прошептал он, — как жаль, но я должен, должен, ничего нельзя исправить.
Он склонился над ней. Наклонил голову, пока его ухо не коснулось губ спящей, как будто прислушиваясь к дыханию девушки.
Что-то пробудило ее. Она открыла глаза и попыталась подняться, но была немедленно отброшена назад, и вампир впился в ее нежную плоть острыми зубами; погрузив их, он отпил эликсир жизни, окрасив шею жертвы кровью.
Ужас и страх на какое-то мгновение лишили ее силы и совершенно — голоса; но когда она закричала, это был дикий, нечеловеческий крик, заполнивший весь дом и в ту же секунду пробудивший всякое живое существо.
— Спасите! Я умираю! — закричала бедная девушка, как только утих первый вскрик и она обрела дыхание.
С быстротой молнии ее призывы разносились по дому в отчаянной попытке остановить злодея; но постепенно они становились все тише и тише.
Лендлорд едва очнулся от приятных грез о былой юности, когда до него долетел душераздирающий вскрик Мари.
— Господи упаси, — прошептал он, — что это? В жизни не слыхивал ничего столь жуткого. Что бы это могло быть?
Он сел на кровати и стащил свой ночной колпак, прислушиваясь к призывам о помощи, исходившим из комнаты его дочери.
— Господи правый! Это Мари, — прошептал он. — Что стряслось?
Не медля ни минуты, он поспешно набросил одежду и выбежал из своей спальни со свечой к двери дочери.
— Что случилось? — осведомился один из постояльцев, Нед, разбуженный жутким криком.
— Не знаю, но… помогите мне.
— Помочь, но в чем?
— Нужно взломать эту дверь; там спальня моей дочери и там кто-то кричит. Тише!
— Спасите, — послышался слабый голос.
— Проклятье! — проговорил другой постоялец. — Здесь что-то неладно. Кому-то плохо, уж не чужеземец ли там?
— Взломаем дверь!
— Тогда надо взяться за руки; она не выдержит нашего напора, — сказал Нед; и они втроем налегли на дверь, которая подалась и распахнулась под их натиском. Слабый замок уступил, и больше их ничего не удерживало.
Но, ворвавшись вовнутрь без затруднений, они оказались недостаточно проворны, кубарем прокатившись по полу комнаты. И прежде чем им удалось подняться, перед их глазами выросла фигура чужеземца и пробежала мимо с Мари на руках.
— Спасите! Спасите, ради Бога! — взывала бедная девушка.
— Это она, — проговорил лендлорд.
— Мари…
— Да, за ней! Сейчас же за ней. Ради всех святых, за нею!
— Мы не оставим ее, — громко вскричал постоялец, и в ту же минуту все трое бросились следом за чужеземцем.
— Чужеземец побежал на кухню; кажется, она все еще у него, — произнес лендлорд.
— Я догоню его, — сказал Нед. — Я видел ее у него на руках. Она была вся в крови. Святые небеса! Чего он хочет? Не замышляет ли он убить ее?
— Спасите! Спасите, я умираю! — закричала девушка, и в ту же минуту они услыхали, как внизу чужеземец ломает дверь на кухню. В то же мгновение все трое сбежали по лестнице так быстро, как только могли, чтобы схватить злодея, но едва они ворвались на кухню, как увидали, что дверь захлопывается за ним.
— Он убежал, — воскликнул лендлорд. — Он убежал!
— Мы догоним его, бежим за ним! На Мари белое платье, и луна не даст нам упустить их из виду.
— За ним, друзья! Спасите мою дочь — спасите мою Мари!
Они бежали, не разбирая дороги, однако чужеземец каким-то непостижимым образом все время оказывался впереди них; высокий рост давал ему преимущество в беге, однако на руках он нес дочь лендлорда, вес которой более чем уравновешивал их возможности. Хотя девушка и не была тяжелой, — нести ее подобным образом представляло известную трудность, но незнакомец, казалось, обладал сверхчеловеческой мощью и благополучно удалялся, пока его силуэт не затерялся среди снопов сена, к которым приближалась погоня.
— Он бежит к амбару Джексона, — прокричал лендлорд, — быстрей, быстрей; мы еще можем успеть, пока не поздно.
Все трое уже бежали из последних сил, тяжело дыша и едва передвигая ноги, однако сделали последнее усилие, снова понеслись по полю и меньше чем через минуту достигли амбара.
Вбежав во двор, они увидели чужеземца, сидящего на снопе соломы с беспомощной девушкой на коленях. Его острые клыки погрузились ей в шею, и он жадно пил ток жизни из ее вен.