Таким образом, молодой Каленсо был приглашен на уик-энд для предварительного осмотра архива. Бедный юноша впервые в жизни переступил порог древнего фамильного владения — увы, как мы видим, это посещение оказалось для него последним. Помню, как он волновался, собираясь в дорогу, и это естественно — столько слышать о знаменитом Каирн Тиане и получить возможность воочию увидеть его…
Поместье и дом расположены в живописной, но труднодоступной части Корнуэлльса — в долине Тамар. Постройки поражают величием форм и неповторимым великолепием. Вы, вероятно, слышали утверждения вроде: «Да, да, побережье Корнуэлльса просто сказка, но этого никак не скажешь о холмах, изрывших остальной полуостров». Что за нелепость! — Декан, как истинный патриот, негодовал. — Можно ли доверять впечатлениям экскурсантов, галопом проносящихся вдоль автобанов к Ньюки, Сент-Иву или Лизарду? И интересно знать, есть ли на свете места, прекраснее наших речных долин — Хелфорд, Фал, Фоуи, Кемел и — не в последнюю очередь — Тамар. Несмотря на то, что в устье реки Тамар построили порт, внутренние районы чудесным образом избегли губительного дыхания цивилизации.
Вкратце изложив свою точку зрения, декан отправил одного из собеседников в курительную комнату за порцией виски с содовой и по его возвращении продолжил рассказ.
— Когда после целого дня пути Каленсо прибыл на станцию в Лончестоне, его ожидал графский слуга с автомобилем. В предзакатных сумерках — уже наступали заморозки, приближался ноябрь — они проехали еще несколько миль, пока из-за островерхих верхушек деревьев не показались стрельчатые шпили особняка. Не без внутреннего трепета Каленсо миновал ворота, тяжелую арку, украшенную парой львов, подпирающих щит — фамильный герб Лантенов. Величественные кедры тянулись вдоль дорожки, ведущей к парадному входу.
Мраморная лестница спускалась в полутемный холл, поражавший своими циклопическими размерами. Восемь дверей из красного дерева выходили на верхнюю площадку; следом за служанкой Каленсо вошел в крайнюю справа и оказался в длинном, извилистом коридоре. Зыбкие тени от свеч, освещавших путь, плясали на стенах. Они миновали несколько мрачных зал, одна из которых была библиотекой, и остановились перед потемневшей от времени дверью. Обстановка внутри приходилась ровесницей остальному зданию, но больше всего поражала гигантская кровать под балдахином, возвышавшаяся посреди комнаты. Каленсо почувствовал себя стоящим на театральной сцене: все выглядело слишком гротескно и неуютно. Казалось, сам приезд в Каирн Тиан был ошибкой.
Уходя, служанка молча передала ему записку, оставленную сэром Ричардом. Баронет выражал сожаление, что не смог встретить своего гостя. Срочные дела вынудили его утром уехать в Плимут, но к ужину он предполагал вернуться. У студента оставалось в избытке времени, чтобы, не торопясь, переодеться и осмотреться. Комнату, несомненно, готовили к его приезду: пыль была тщательно вытерта, в камине весело потрескивали дрова. Блеск языков пламени ободрил его, однако сама комната была чересчур велика, чтобы подарить ощущение уюта. Тристам попытался представить себя спящим в гигантской кровати: лечь с краю, посредине или же, попросту, вдоль подушек?
Помимо стенных канделябров, на туалетном столике горела керосиновая лампа. Никаких признаков электричества. Дом сохранял угрюмую атмосферу прошедших столетий. На стенах висели портреты восемнадцатого века, на комоде и письменном столе лежали дорогие безделушки. Чтобы скоротать время до возвращения сэра Ричарда, Тристам достал письменные принадлежности и начал заносить впечатления от поездки в свой дневник. Незаметно подошла пора спускаться к ужину. Из дорожного саквояжа он извлек парадный сюртук, накрахмаленную рубашку и шелковые носки, привел в порядок запонки и манжеты и вдруг обнаружил, что забыл захватить галстук. Рассеянность, простительная в молодом возрасте, — с отеческой улыбкой сказал декан, вероятно, припоминая собственные промахи. — Странно, что таким мелочам придается столько значения.