— Дождя не будет, но скоро стемнеет. Поспешим же! Вчера вечером был жуткий мрак.
В таверну «Улей» они пришли в пять часов. Это милое заведение располагало верандой, сидеть на которой любили молодые и легкомысленные, в то время как люди более зрелые предпочитали уютную комнату под крышей, с полом, посыпанным песком. Мистер Биб решил: если мисс Бартлетт сядет снаружи, то она замерзнет; а если Минни сядет внутри, ей будет скучно. Поэтому он предложил разделиться. Они станут передавать ребенку еду через окно. Таким образом совершенно случайно священник получил возможность поговорить о бедах Люси.
— Я все думал, — проговорил священник, — что мы могли бы вернуться к нашему разговору о Люси, если вы не возражаете.
Мисс Бартлетт кивнула.
— Ни слова о прошлом, — продолжал священник. — Я мало знаю о прошлом и еще меньше им интересуюсь. Совершенно уверен, что все это только к чести вашей кузины. Она действовала исходя из самых высоких побуждений, действовала абсолютно правильно, и только ее достойная восхищения скромность позволила ей высказать предположение, что мы ее переоцениваем. И все-таки, что с будущим? Если серьезно, то что вы думаете по поводу ее плана поехать в Грецию?
Он снова достал письмо.
— Я не знаю, слышали ли вы это, но она собирается присоединиться к сестрам Элан в их безумном предприятии. Все это… я даже не могу толком объяснить, все это — неправильно.
Мисс Бартлетт молча прочитала письмо, отложила его, задумалась и прочитала вновь.
— Самому мне не разобраться, — поощрил ее священник.
К его удивлению, Шарлотта ответила:
— Здесь я с вами не соглашусь. В этой поездке — спасение для Люси.
— Вот как? Почему?
— Она хотела уехать из Уинди-Корнер.
— Я знаю, но это желание кажется таким странным; это так на нее не похоже, и, мне кажется, за этим желанием прячется некий… эгоизм.
— Это естественное желание. После таких болезненных сцен ей хочется полной смены обстановки.
Здесь, вероятно, мистер Биб столкнулся с обстоятельством, перед которым мужской интеллект пасует. Священник воскликнул:
— Так и она сама говорит. А поскольку ее поддерживает еще одна леди, то должен признаться, что я частично убежден. Наверное, ей нужны перемены. У меня нет ни сестер, ни… и я не так хорошо понимаю эти вещи. Но зачем ей ехать так далеко? Это все-таки Греция!
— Вы можете смело спрашивать меня об этом, — ответила мисс Бартлетт, которая, явно заинтересовавшись предметом, отказалась от былой уклончивости. — Почему Греция?.. Что такое, Минни? Джем?.. Почему не Танбридж-Уэллз? О, мистер Биб! У меня сегодня утром был долгий и весьма тяжелый разговор с Люси. Я не могу ей помочь. Больше я ничего не скажу. Возможно, я и так сказала слишком много. Я не должна говорить — это вещь, которая для нее горше всего. Нет, я не должна говорить. Я предложила ей пожить у меня полгода в Танбридж-Уэллз, но она отказалась.
Священник сгребал ножом хлебные крошки в кучку.
— Конечно, мои чувства ничего не значат, — продолжила мисс Бартлетт. — Я слишком хорошо знаю, что действую Люси на нервы. Наша поездка в Италию закончилась катастрофой. Она захотела покинуть Флоренцию, а когда мы приехали в Рим, ей не понравилось и там, и все время я чувствовала, что трачу деньги ее матери…
— Давайте все-таки о будущем, — прервал Шарлотту мистер Биб. — Мне нужен ваш совет.
— Хорошо, — резко сказала мисс Бартлетт сдавленным от волнения голосом — новым для священника, но так хорошо знакомым Люси. — Во-первых, я помогу ей отправиться в Грецию. А вы?
Мистер Биб размышлял.
— Это совершенно необходимо, — опустив вуаль, продолжила она шепотом, в котором было столько страсти и напряжения, что священник удивился. — Я знаю. Я знаю!
Наступал вечер, и в сгущающихся сумерках священнику вдруг открылось: эта странная женщина действительно знает.
— Ей нельзя оставаться здесь и минуты, а мы должны молчать, пока она не уедет. Я уверена, что слуги пока ничего не знают. После… но я уже и так сказала слишком много. Дело в том, что мы с Люси беспомощны против миссис Ханичёрч. Если вы нам поможете, у нас все получится. В противном случае…
— В противном случае что? — переспросил священник.
— В противном случае, — повторила мисс Бартлетт, как будто эти слова были самодостаточны и не нуждались в продолжении.