У этой уже все есть. И она даже не догадывается, как непрочно ее счастье. Ей кажется, что это будет длиться вечно. Ведь и она сама так думала! А что теперь?
Анна, не оглядываясь, прошла мимо. «Нет, прошлое больше никогда не повторится, — пообещала она себе, потуже затягивая пояс на демисезонном пальто.— Теперь я всегда буду подстраховываться».
Дул ветер, холодный, пронзительный. Вновь резко похолодало. Апрель в этом году не баловал теплом и хорошей погодой.
Прошло время. Мать молчала, Анна все также сидела целыми днями в своей комнате й думала об обрушившихся на нее несчастьях. Однажды, чистя на ужин мелкую картошку, мать вдруг стала, ни к кому конкретно не обращаясь, говорить о том, что скоро опять повысится квартплата, что подорожал стиральный порошок, в доме кончилось подсолнечное масло, да и деньги тоже заканчиваются, и ей, видимо, придется снова выйти на работу. В библиотеку. А зарплата там не бог весть какая.
Анна не выдержала:
— Хорошо, что ты от меня хочешь?
— Да что ты, Аня, это я так.
— Да ничего у тебя не бывает так! Что тебе нужно? Денег?
— А на что жить, Аня? Как раньше, на мою зарплату?
— Жили же на нее раньше, когда я не работала в агентстве. А потом привыкли хорошо кушать, не думать о деньгах, экономить разучились. На сколько тебе раньше хватило бы моей месячной зарплаты? На полгода?
— Сашеньке нужно…
— Переживет. Некоторые дети конфеты по праздникам только едят. Я много в детстве шоколадок ела? Ананасы были в доме у нас? Нет, ты скажи! А ему каждый день «марсы» да «сникерсы». Вредно, между прочим.
— Это же твой сын!
— Да, мой. Пусть знает, что жизнь не всегда сахар. Бывает и соленой. От слез. Пусть ест, что другие едят, и то же носит.
— Значит, это мать виновата? Приучила, да? А муж твой, Ванечка преподобный, ни в чем не виноват?
— Замолчи! — Анна выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью.
«Всем от меня чего-то надо! — глотая слезы, думала она. — А мне с кого спросить? Надо бы поехать, подзарядиться. На бывшей работе не была с того самого дня, с черного понедельника. Пора».
Анна и не ожидала, что так неприятно будет увидеть на своем рабочем месте Ольгу Калининскую. Думала, что прошло. Увидев бывшую подругу, та слегка смутилась, но быстренько оправилась и начала привычно сыпать комплиментами:
— Ой, Аня, хорошо выглядишь! Как дела? Какая миленькая и как похудела! — Сама Ольга никак не могла избавиться от лишнего веса. — Слушай, у тебя диета какая-то специальная?
— Да, она самая.
— Какая-нибудь крутая? Как называется?
— Бедность.
— Да ладно тебе, Аня!
— Не тебя же с работы уволили. Тебе на тряпки из бутика не хватает, а мне — на хлеб. Хочешь взглянуть на мой пустой холодильник?
— Может, тебе на «сникерс» дать? — Ольгина улыбка давно уже перестала быть приятной.
— Давай, — Аня протянула руку и стояла так, пока Оля не полезла за кошельком. Калининская вынула десятку, потом еще одну.
— Возьми сразу на два.
— Спасибо, будет на что завтра сыну молока купить.
— Еще и на шоколадку дать? — разозлилась Ольга.
— Нет, лучше я завтра приеду. Можно?
— Не лучше ли вместо того, чтобы на дорогу тратиться, на эти же деньги молока купить?
— Да кто тебе сказал, что я трачусь? Я на попутках езжу, милая: тормозну машину и поплачусь, мол, денег нет, с работы уволили, муж бросил, подвезите, Христа ради. Ничего, добрые дядечки попадаются. Так значит, мне каждый день можно приезжать? Я не гордая теперь, не думай, на милостыню грех обижаться.
Ольга не нашлась, что сказать. Анна огляделась, заметила, что двое сотрудников как раз заняты очередными клиентами, и вдруг, сделав несколько шагов в центр зала, сказала громко:
— Почтенная публика, минутку внимания! Вы деньги свои сюда принесли? Не спешите.
На нее удивленно обернулась пожилая пара, хорошо одетая женщина тоже прервала разговор с менеджером.
— Тут ведь жулье работает, — заявила Анна. — Сволочи. Они вас обманывают, господа. Вы сейчас все подпишете, денежки отдадите, а в Финляндии вас никто не встретит. А конторы этой завтра вообще здесь не будет. Ха-ха-ха!