— Теперь по новый этот паспорт делать, — проговорил Освальд Павлович.
— Ничего, в следующий раз зато точно покажете, как надо проходить полосу препятствий, — я пыталась произнести эту фразу бодро, но вышло по-идиотски. Навстречу нам шла девушка с регистрационного столика, и я понадеялась, что Освальд Павлович не взбесится, снова увидев ее. А она направлялась именно к нему.
— Посмотрите, это ваш паспорт? — спросила она, пихая в руки Крезе какой-то буклет. Освальд Павлович развернул его и пробежал по нему глазами.
— Разумеется, не мой! — заворчал он — Я что, похож на овчарку? Это паспорт Фортуны. Написано же здесь…
— Тогда все в порядке, — девушка не обращала внимания на слова Крезы, черкая что-то в своих списках. — Вы можете участвовать. Паспорт обронили наши сотрудники, так что извините за это. Удачи.
Забрав документ себе, девушка так же стремительно удалилась. Освальд Павлович, еще не веря в ее слова, посмотрел на меня. Наверное, он думал, что ему это привиделось, поэтому мне пришлось подтвердить подлинность этого события.
— Вот… остолопы! — выругался старик, но лицо его сияло в этот момент, и он принялся трепать Фортуну по загривку. — Потерять паспорт! Ну ты представляешь? Головы они свои там не потеряли?!
Креза был рад, словно маленький ребенок, и его морщинистое лицо сейчас преобразилось. У меня у самой словно груз свалился с плеч. Я выдохнула, понимая, что все хорошо, и хотя бы на несколько часов Освальд Павлович будет по-настоящему счастлив. А что же Борис? Выходит, он не причастен к пропаже паспорта, а я напрасно обвинила его. Вот ведь глупая!
Освальд Павлович шел чуть впереди меня, разговаривая с Фортуной. Он не видел Бориса, который сейчас выходил из ангара вместе с парнем в форме помощников на соревнованиях. Тот что-то сказал Борису, пожал ему руку и ушел. Артемьев тоже собирался уйти, но внезапно встретил мой взгляд. Значит, я все же не ошиблась, и он в самом деле подкупил работника, чтобы украсть паспорт. Но что-то произошло, и он передумал. Неужели мои слова и впрямь задели его? Сейчас Борис казался смущенным оттого, что я увидела его вместе с одним из рабочих. Словно Артемьеву было совестно за то, что он так расчувствовался и вернул паспорт. Свое раскаяние он принял за слабость. Похоже, в голове этого человека все искажено точно в кривом зеркале.
Было сложно поверить, что такой холодный, равнодушный человек услышал меня. Но сейчас его лицо казалось усталым, а взгляд потухшим и печальным. Борис едва заметно кивнул мне, словно подтверждая мои мысли. Словно обещая жить дальше.
Я отвернулась на мгновенье, чтобы не потерять из виду Освальда Павловича, а когда повернулась, спина Артемьева уже мелькал у выхода.
В лавку мы вернулись поздно вечером, уставшие, но веселые. Освальд Павлович нес в руке какой-то небольшой кубок, завоеванный Фортуной, и ликовал. Он бормотал, что это надо отметить, и у него есть что-то вкусненькое. Эти слова уже грели меня, и я отправилась ставить чайник. Без чая жизнь представлялась мне унылой и серой, поэтому нужно поскорее навести его, устроиться поудобнее в мягком кресле и слушать байки Крезы.
Вечер получился чудесным. Мы ели медовый пирог с орехами из пекарни и пили чай из красивых чашечек, которые Освальд Павлович специально достал откуда-то из шкафа.
— Хорошо, что эти черти все-таки нашли документы, — сказал Освальд Павлович, и я чуть не поперхнулась чаем. — А то бы мою Фортуну так и не выпустили.
Фортуна лежала у ног хозяина и следила за происходящим в комнате сквозь прищуренные глаза.
— Это точно, умеют они нервы потрепать, — кивнула я.
— Среди бела дня да потерять паспорт, — продолжал сокрушаться Креза. — Я уж было подумал, это опять проделки моего непутевого сынка.
Я перестала улыбаться и поставила кружку на стол. Слушать, как Креза хает сына, и молчать было невозможно.
— Освальд Палыч, вы должны узнать, — сказала я. Креза перестал гладить Фортуну и посмотрел на меня. Одна бровь его почти наползала на глаз, другая, наоборот, взмыла вверх.
— Ну, что еще? — подозрительно спросил он.
— Борис был сегодня на арене, я его видела.
— Так, значит, это его проделки, — пробормотал Креза, не слишком удивленный этим известием. Он отвернулся и прикрыл на несколько секунд глаза.