Здесь я сдалась. Мне больше не интересно притворяться.
— Я не знаю, чего хочу, Максим.
Давыдов кивнул, словно только этого ответа и ждал. Выражение его лица неуловимо изменилось. Сейчас он начинал злиться.
— Я помогу тебе определиться, — так же сдержанно сказал парень, но в его голосе чувствовалась жесткость. — Все это время, пока я был поблизости, ты и не вспоминала обо мне. Но сейчас ты увидела рядом со мной еще кого-то и поняла, что кроме тебя есть и другие девушки.
Я смотрела на Максима и думала, что отчасти это правда. Отчасти. Он забыл добавить, как я ценю его, и каким близким человеком он стал для меня.
— Думаешь, я тебе вру? Зачем мне это?
— Да ни за чем, — пожал плечами Давыдов. — Может, ты и считаешь, что влюблена в меня. Но на самом деле ты как всегда хочешь слышать только одно. Ты хочешь знать, что я без ума от тебя, и мне плевать, если я выгляжу как идиот. Как только я скажу это, от твоего интереса ко мне ничего не останется. А у меня нет охоты снова быть тем мальчиком, который просто друг.
Я молчала. Мне было, что ответить, но все это не имело значения. Я вдруг почувствовала себя уставшей и решила прекратить этот разговор.
— Добрая ночь, Максим.
— Но ты ничего не услышишь, Кристина, — он словно не воспринимал моих слов, продолжая свою мысль. — Пока я не пойму, что ты в самом деле хочешь быть со мной, ты ничего не услышишь.
Давыдов неспешно направился к арке, но у самого выхода пошел назад. Я была в смятении. Каждый его шаг рассказывал историю, и от волнения мои руки стали еще холоднее, чем обычно. Максим оказался рядом со мной. Его ладони легли на мое лицо и притянули к себе. Я уже не могла видеть его темного взгляда, только ощущала прикосновение губ. Мое сердце стучало так громко, что, казалось, Максим тоже слышит его. Руки Давыдова двинулись вдоль моей шеи, и от этих движений по спине пробежали мурашки. Он целовал меня медленно и долго, словно это наша последняя встреча. Я чувствовала его нежность. Его любовь.
В какой-то момент я перестала растворяться в плавно тлеющих частицах времени. Глаза Давыдова жадно скользили по моему лицу, и меня бесконечно смущал его взгляд, его поцелуй, его присутствие.
— Всегда мечтал это сделать, — тихо сказал он, а потом, оставив на губах еще один тающий, легкий поцелуй, медленно ушел. Его шаги затерялись внизу, в звуках музыки и голосов. Что делать дальше, я не знала.
Этой ночью, ворочаясь сбоку на бок в постели, я никак не могла уснуть. Веки буквально отказывались закрываться, и я вынуждено смотрела в темноту комнаты, заполняющую мой взгляд. Перед ним всплывали сцены сегодняшнего вечера, лицо Максима и все его слова. Его поцелуй ответил на мои вопросы, но Давыдов ошибся. Мне больше не нужны никакие игры, я хотела быть с ним. Я безотчетно возвращалась в тот миг, когда губы Максима прикоснулись ко мне, и воспоминания о его сдержанной страсти волновали меня и вызывали трепет.
На несколько часов мне удалось забыться сном, а когда прозвенел будильник, я проснулась быстро и легко. Чувство волнения не покинуло меня ни на секунду во сне, и сейчас я ощущала в груди удары сердца. В отражении зеркала возникло лицо, — оно было свежим, а глаза сияли, словно я хорошо отдохнула или сходила в какой-нибудь салон красоты, в котором пока еще не была ни разу. Словом, я чувствовала себя счастливой, как никогда раньше. Я чувствовала себя живой.
В автобусе и по дороге к институту мне то и дело приходилось ловить на себе взгляды прохожих. Кажется, и они видели не просто девушку, но освободившуюся мятежную душу, влюбленную и юную. Сейчас у меня не было ни тела, ни разума, только огромное трепещущее сердце.
Заходя в двери института, я еще не знала, что скажу Максиму, если встречу его. Вслед за этими мыслями пришла неловкость, опутавшая мысли и слова. Под этим гнетом я решила избегать Максима, хотя бы до тех пор, пока не придумаю, как вести себя. Но кто-то мудрый и незримый легким движением руки выветрил из головы эти мысли. А потом повернул наши пути так, что мы с Максимом столкнулись за поворотом в коридоре.
Мы остановились, и мое сердце вздрогнуло. Оно испытало странную смесь чувств, среди которых больше всего было волнения и страха. Это произошло раньше, чем я успела хоть что-то сказать, поэтому сейчас в растерянности смотрела на своего друга, черты лица которого так плотно врезались в мою память.
Похоже, Максима обуревали подобные чувства. Он был в замешательстве и не знал, что с этим делать. На мгновения наши взгляды встречались, и каждый раз сердце замирало у меня в груди. А мимо нас мелькали фигуры студентов, то серьезных, то чересчур беспечных. Они смеялись, и обрывки их разговоров касались слуха. И вдруг я увидела эту картину со стороны, так же, как мог бы увидеть кто-то из проходящих мимо. Два взрослых человека стоят сейчас рядом и не знают, что сказать друг другу. И почему? Ведь мы не сделали ничего плохого. И все это время, пока молча пялимся друг на друга, мы выглядим как два идиота.