– Добрый день, – вежливо поздоровался Лапицкий.
Брусникина, у которой из сумки торчали какие-то тетрадки, ветхие, затертые книжки, глядела исподлобья. Поп, правильно истолковав молчание Сорокина, мягко велел:
– Зоя, отправляйся домой.
Та начала было:
– Домой? Да, так может… – но смолкла и послушно пошла прочь по тропинке.
Они остались одни.
– Присаживайтесь, – пригласил капитан, – я с вами поговорить хочу на такую тему. Вы в своих обрядах использовали воду.
– Все верно, – признался поп.
– А водоснабжения у вас в приходе нет. Так откуда водичка, гражданин Лапицкий?
Тот наивно признался:
– Из озера.
– То есть вы отдаете себе отчет, что сейчас напоили пожилых женщин и несовершеннолетних некипяченой водой? Иными словами, грубо нарушили санитарно-гигиенические правила? А ведь это основание опечатать ваше культовое сооружение.
– Простите, – от всего сердца покаялся Лапицкий, сжав на груди костлявые пальцы, – видите ли, я набрал с вечера воды, прокипятил и преступно забыл посуду дома. Больше такого не повторится.
– Вам, я смотрю, извиниться ничего не стоит. Набрали из озера, а там, извините, бес знает что плавало.
– Что же? – улыбнулся поп.
– А вот хотя бы утопленник, – улыбнулся в ответ милиционер.
Сияние на поповском лице померкло, кажется, что-то доходить стало до этой благостной физиономии.
– Да что ж вы, серьезно?
– И весьма, – заверил Сорокин, – и в этой связи вопрос: вчера вы были здесь, верно?
– Так точно. Преимущественно тут.
– С которого времени?
– С четырех до девяти.
– Чем занимались?
– Служил всенощную.
– Это вечерняя служба.
– Да.
– Кто может это подтвердить?
– Никто.
– Зачем так врать? Вы же тут были не один.
– Конечно, – кротко согласился Лапицкий, – но вы же спросили, кто может подтвердить. Трудно представить, что вы, товарищ капитан, не знаете, что ваш подчиненный был тут, а вторая личность – девочка, которой веры нет.
– Почему ж так?
Показалось или хрящеватые уши порозовели? «Смотри-ка, в самом деле, заалел, как барышня, смутился, глаза отводит».
– Она ко мне слишком по-доброму относится. Она же ребенок, не совсем здоровый, много переживший. Добра мало от кого видела и не всегда правильно воспринимает жизнь…
Сорокин вздохнул:
– А вы, по всему судя, считаете, что все правильно понимаете? В благодушии своем прямо купаетесь, а между тем судите сами: сегодня воскресенье, утро, дети после целой учебной недели встают ни свет ни заря, переправляются на плавсредстве, не предназначенном для перевозки. Отдаете себе отчет, к чему я?
– Что ж плохого-то, товарищ капитан? – без гонора, как-то даже просительно спросил поп. – Понимаю, вы ищете… повода, что ли. Приездом моим недовольны. Но в чем мы представляем для вас угрозу?
– Вас я вообще не имею в виду.
– Товарищ капитан, мы такие же граждане, как все, и мы, если уж совсем честно, куда более надежные граждане…
– Чем кто?
– Хотя бы простые трудящиеся. Нам пьянствовать, бунтовать, против властей идти вера не позволяет. Женщины наши деток не развозят по абортариям, честно рожают, растят работников, воинов. Врать нам нельзя.
– Вы утверждаете, что не врете, или меня пытаетесь убедить? – резче, чем стоило бы, прервал попа капитан. Он начинал раздражаться, хотя по понятным причинам сдерживался. Раздражал этот гад своим снисходительно-спокойным видом.
– Нет, не вру, – просто сказал он, – нам вера не позволяет.
– Страх божий?
– А он куда страшнее, чем страх месткома, милиции, – охотно пояснил поп, – у нас этот закон на сердце записан…
Николай Николаевич холодно спросил:
– Нельзя ли чуть менее претенциозно?
– Как вам будет угодно. Я просто пытаюсь оправдаться.
– А вас никто ни в чем не обвиняет. Только понять не могу: скандальная тетка Анна Лещева, которая самогон гонит, как и ее мама-покойница, – она тоже у вас святой почитается, у которой закон записан на сердце?
– Так, а кто ж поживет и останется без греха? – не сдавался поп. – Ведь и у вас в программах сказано, что каждый за всех, все за одного, и мы бремена друг друга носим… пока жив человек, может исправиться. Если бы все ангелы сразу были, то давным-давно коммунизм бы настал.
Сорокин испытующе глянул на Лапицкого, ожидая увидеть издевку, подмигивание, но глаза у того чистые-чистые, как божья роса.
– Хорошо. Но имейте в виду, что детям необходим полноценный отдых, а они у вас чем занимаются?
– Учатся жить справедливо, честно и миролюбиво.