После того как все поутихло, добрейшая, милейшая, деликатнейшая Софья Павловна, прикрыв плотно дверь, с отвращением бросила в лицо директору:
– Добились своего. Довоспитывались. Убивать надо за такие дела.
Тот закрылся рукой, как от плевка, спросил сдавленно:
– Кого?
Завуч сникла.
– Меня. Вас. Всех… что делать, что делать?!
Петр Николаевич знал, что делать, – хотя бы для того, чтобы предотвратить как минимум страдания еще одного человека.
– Софья Павловна, срочно к библиотеке Виктора Маслова и Александра Приходько.
Быстро, бесшумно спустившись к библиотеке, он снова, как давеча, припал ухом к двери – и лишь потом вошел. Гладкова возилась с карточками, что-то вписывая, подчищая бритвочкой, что, помнится, было категорически запрещено. Увидев директора, засмущалась, Петр Николаевич снисходительно, по-доброму улыбнулся.
– Трудись, трудись, я тебе не мешаю.
Прошелся среди стеллажей, делая вид, что оценивает состояние библиотечного фонда.
– Как дела?
– Все хорошо, – уже чуть настороженно ответила Гладкова.
– Вот и славно. Ну работай, работай, – сказал он и пошел к выходу. По счастью, ключ торчал в двери, Петр Николаевич извлек его, вышел в коридор и запер библиотеку. Из другого конца коридора спешили двое. Прежде чем сообразить, что так взрослые не делают, Петр Николаевич свистнул, те припустились на зов.
– Маслов, к двери. Не выпускать, не подпускать, не сметь. Приходько, под окна.
Те, козырнув, разбежались по постам.
«Хотя бы одну удержать в поле зрения, мать ее…» – подумал Петр Николаевич, подавив желание выругаться, чего он себе не позволял даже мысленно.
Глава 18
Во всю эту свистопляску Сорокин включился не сразу, поскольку с самого утра имелось над чем подумать, и была как минимум пара мест, которые требовали немедленного присутствия.
Замначальника токсикологической лаборатории в НТО – та самая «птичка», которая сообщила об опиатах в крови погибшего Шерстобитова, – не более чем минуту назад уведомила и о том, что сменный инженер Хмельников перед смертью поглотил – по своей воле или нет – схожее по составу снадобье.
– Положим, это не случайно, – подчеркнула «птичка», – поскольку вскрытие показало у Хмельникова последнюю стадию опухоли. Но, во-первых, это весьма редкое средство, в простой аптеке даже по рецепту не достанешь, во-вторых, раз уж достал, то не станешь запивать спиртным…
– А больной старик запил опиат водкой? – уточнил Сорокин.
– Именно.
Интересное совпадение. Двое погибли в одном и том же районе, Шерстобитов якобы сам (отказное уже оформлено, это Сорокин выяснил точно), Хмельников – вряд ли сам. Когда совесть грызет, пусть и по поводу обокраденных сирот, то куда логичнее пойти и покаяться, а не привязывать к своим тощим кривым ногам похищенный мешок сахару напополам с мелом и сигать в еще ледяную озерную воду.
Но вот чем связаны эти двое? А ничем. Кроме того, что у обоих кресты на шеях, и чисто гипотетически они оба могли секретничать с Лапицким. И кроме того, что знает лишь «птичка» из НТО: у обоих в крови остатки редкого опиата напополам со спиртным, к которому оба склонности мало имели.
Пока отложим, посоображаем, есть насущное, но неоконченное дело. Сегодня необходимо припереть к стенке скользкого типа Сахарова. Капитан намеренно тянул с посещением его, чтобы с чистой совестью потребовать разговора с «несчастненьким», и Маргарите Вильгельмовне было бы уже неловко ему отказывать.
Хотя она и сейчас, когда он пришел в больницу, попыталась потянуть волынку:
– У мальчика сильное сотрясение мозга, я даже побоялась отправлять его на исследование к Склифосовскому. Понимаете ли вы это?
– Понимаю, – заверил Сорокин, – равно как и то, что мальчик уже не ребенок, а взрослый мужик, и получил травму, не в пристенок играя.
– Что за намеки?
– Выражусь точнее: если вы помочь не захотите, то я с чистой совестью сообщу о происшествии на Петровку.
Возможно, Маргарита Вильгельмовна не особо разбиралась в шахматах, но понятие «цугцванг» было ей знакомо.
– Понимаю. Руки выкручиваете.
Он хладнокровно подтвердил, что все врач восприняла правильно.
– Или мы сейчас тихо, задушевно беседуем, или он отправится в совершенно иное заведение. Как, сотрудничаем?
Маргарита Вильгельмовна решила:
– Подчиняюсь.
– Упаси боже, – капитан галантно припал к ее ручке. Шор не отказала в удовольствии как бы случайно мазнуть пальцами по его щеке, на манер легкой, недоказуемой пощечины.
– Пойдемте уж, товарищ капитан.
…Болящий, скорбящий и чуткий на ухо Сахаров встретил посетителей лежа, томно закатив глаза. Голова у него была старательно повязана «пращой», и даже проступало немного крови. Однако он вид имел вполне здоровый – потому, что в больнице не давали пить и много курить.