Annotation
В четвертой книге серии «Черный скорпион» представлены триллеры Майкла Грея «Комната ужасов» и «Комната ужасов II».
Из-за пагубной неосторожности молодых наследников старинного поместья к жизни возрождается страшное существо, питающееся ужасом, болью, страстью, злобой людей. В романе "Комната ужасов II" чудовище появляется через много лет в современном многоэтажном здании, построенном на руинах старинного поместья.
Майкл Грей
Комната ужасов I
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Комната ужасов II
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
Майкл Грей
Комната ужасов
Дилогия
Комната ужасов I
Посвящается самой очаровательной модели в мире — Ким Дарлинг
С благодарностью господам из бюро ремонта при фирме «Смит–Корона», Маркхэм, штат Онтарио, без чьей помощи мне не сдать бы книгу к последнему сроку
Глава 1
Рыжий комочек грязи застрял в жесткой зеленой щетине искусственной травы. Джейми тронул его носком своего черного ботинка и затаил дыхание: комок завис на самой кромке черного провала. Там, в яме, ничего еще нет. Пока.
Священник все бубнил.
Два черных носика изящных туфелек смотрели на Джейми. Горячее августовское солнце зажгло на одном зайчик. «Интересно, — подумал юноша, — виден владелице туфельки зайчик? Нет, конечно! Солнце за спиной».
«И прах прахом станет». К концу дело идет. Где–то за спиной Джейми прокашлялись, зашаркали. «Работяги, наверное, могильщики, — подумал юноша. — Кто еще осмелится нарушить тишину? А могильщики на похоронах как у себя дома. Готовятся гроб опускать. Надо опускать, наверное, очень ровно, чтоб покойник внутри не соскальзывал. Хотя… какая разница? Кого волнует, в какой позе он там будет гнить».
Взгляд Джейми медленно поднялся от туфелек вверх по лодыжкам, еще выше. Край черного платья. Молодежная модель. Лица не видно. Большая черная шляпа с огромными полями. От них — густая тень. «Может, эта девушка — моего возраста, — думал он. — А вдруг она вернется в Дом, на «чтение“? Об этом неприлично думать. Похороны. Случай серьезный. Если сам я сроду не видел дяди, или двоюродного дяди, или кем мне доводится усопший Эфраим, то из этого еще не следует, что незнакомка в черной шляпе находится в таком же отдаленном родстве покойному. Может, она там, под шляпой, рыдает. Мне, кстати, тоже не мешало бы всплакнуть. Не выходит что–то. Мама, интересно, плачет сейчас или нет? Огорчилась хотя бы? Не поговоришь с ней…» Его мысли вернулись к девушке, стоящей напротив. Что это именно девушка, а не зрелая женщина, Джейми был совершенно уверен. Воображал, как подает ей руку — поддержать. Она поднимает на него карие (синие? зеленые?) глаза, полные сладко–соленых, слез, и он осушает их поцелуем.
Кто–то тронул Джейми сзади за локоть. Он взглянул: пальцы с корявыми ногтями, морщинистые, грязные, жилистое запястье, рукав спецовки. Джейми отпрянул к брату Рону. Четверо внесли большой белый гроб, с непристойной ловкостью расположили свою ношу над ямой. Большая белая колыбель тихонько покачивалась на полотняных ремнях. «Спокойной ночи, малыш, — пожелал Джейми. — Глубина два метра. Почему два? Чтоб легко копать было, — догадался он. — Пошвыряй–ка землю с двух с половиной. Трудновато. И во всем они так. Делай, пока идет. А полтора? Или метр? Запах? Да нет, через полтора метра глины запах не пройдет. Понадежней хоронить. Чтоб в гости не ходили посреди ночи. Два метра глины, а потом тяжелая плита. «Помним и любим“. Чушь! Лежать, ублюдки недогнившие! Лежать, где положено! Вот. Это уже ближе к истине».
Джейми повернулся. Солнце ударило в глаза. Прослезился. И сразу почувствовал себя лучше: создалась видимость, что КАК БУДТО он скорбит. Может, девушка увидит, как слезы блеснули у него на ресницах, и почувствует К НЕМУ симпатию.
Рон держался сзади, Джейми тоже не хотелось оставаться у всех на виду. Священник и провожающие в последний путь, как пчелиный рой вокруг матки, сдвинулись к выходу. А прямоугольная дыра, могильщики, здоровенный ящик остались там, в другом кино, на другой сцене. Всем только бы отгородиться как–то от ящика с трупом. Неприятная какая–то тишина, как шерсть на голое тело. «Прощай, назад не возвращайся!» — Джейми вспомнил кино с похоронами. — «Прах к праху» — это же сразу ПОСЛЕ того, как гроб уляжется на дно, а? Вся церемония что–то не ладится. Тут — священник, там — родственники. А там — яма, в яме — гроб. И могильщики. Каждый со своей стороны. Сдвиг в пространстве и во времени. Все не слава Богу у старого Эфраима. Чего они так все старательно изображают, что это не их кино?
Священник бормотал и размахивал правой рукой, как сеятель. Землю сеет. И тут же первые комья с лопат могильщиков забарабанили по крышке белого гроба. Небольшая толпа начала рассеиваться, отсекаться, как частички масла на поверхности воды. Бледные лица повернулись к священнику, ждут дальнейших указаний. Тот посмотрел на свои ногти, кустистые брови полезли вверх. Будто удивился, что на них нет и следа земли. Кто просто стоит, кто с ноги на ногу переминается.
Высокий мужчина в сером костюме прочистил горло, все взглянули на него. Он отступил, повернулся на каблуках.
Толпа двинулась вслед за широкой серой спиной по направлению к выстроившимся в ряд машинам. Священник все еще бормотал.
Даже уходя, люди оставались в каком–то состоянии неопределенности. Они оборачивались назад, в сторону могилы, все в сомнениях, будто пытались припомнить, что не доделано. «Броуновское движение», — вспомнил Джейми пример из школьной программы.
Их старый «леборон» тоже выглядел подавленным. Другие машины были все как одна: в более глубоком трауре, чем их хозяева. Черные длинные «линкольны», у каждого по сдержанной траурной розетке на капоте. Джейми искал глазами: где же та, в туфельках, с такими симпатичными щиколотками? Но она затерялась в хаосе фигур в черном.
— Ма, — прервал Рон размышления Джейми. — Все тут в Ридж–Ривере такие чудные?
— То есть? — переспросила мать, выруливая на об саженный дубками проспект.
— А–а. Я знаю, про что он, — встрял Джейми. — Всеобщее дремотное состояние.
— Как–никак похороны. Неужели ты рассчитывал застать здесь оживленную беседу?
— Как зомби, — продолжил мысль Рон. — Люди–роботы.
— Ага, — сказал Джейми, — точно, Рон. Только с выдохшимися батарейками. Скоро остановятся, застынут, как статуи. Как игра «замри». Ты помнишь, Рон, как мы играли в «замри»? Все время, когда были маленькими. С девчонками играли.
— Ага. — Рон при этом весь–таки вывернулся на переднем сиденье. — Надо будет разыскать их, зарядить батарейки. Там была одна телка… Я не против ее подзарядить. Кто она, ма? Родственница?
Джейми сидел сзади, молчал. Волны бессмысленной бешеной ревности захлестывали его: «Зараза Рон! Это он о «щиколотках“. Я ее первый заметил! Зараза! Заразная зараза! Конечно, где ему, семнадцатилетнему, против искушенного девятнадцатилетнего мужчины? Они ее наверняка никогда и не увидят больше. И поделом Рону!»
Мать искоса глянула на Рона:
— Не будь идиотом! И выкинь дурь из башки. Понятия не имею, родственница она нам или нет. Я даже не знаю, о ком ты. Какая–нибудь седьмая вода на киселе, наверное.