Грей Майкл
Комната ужасов
Майкл ГРЕЙ
КОМНАТА УЖАСОВ
Перевод с английского И.Левшина
Глава 1
Рыжий комочек грязи застрял в жесткой зеленой щетине искусственной травы. Джейми тронул его носком своего черного ботинка и затаил дыхание: комок завис на самой кромке черного провала. Там, в яме, ничего еще нет. Пока.
Священник все бубнил.
Два черных носика изящных туфелек смотрели на Джейми. Горячее августовское солнце зажгло на одном зайчик. "Интересно, - подумал юноша, виден владелице туфельки зайчик? Нет, конечно! Солнце за спиной".
"И прах прахом станет". К концу дело идет. Где-то за спиной Джейми прокашлялись, зашаркали. "Работяги, наверное, могильщики, - подумал юноша. - Кто еще осмелится нарушить тишину? А могильщики на похоронах как у себя дома. Готовятся гроб опускать. Надо опускать, наверное, очень ровно, чтоб покойник внутри не соскальзывал. Хотя ... какая разница? Кого волнует, в какой позе он там будет гнить".
Взгляд Джейми медленно поднялся от туфелек вверх по лодыжкам, еще выше. Край черного платья. Молодежная модель. Лица не видно. Большая черная шляпа с огромными полями. От них - густая тень. "Может, эта девушка - моего возраста, - думал он. - А вдруг она вернется в Дом, на "чтение"? Об этом неприлично думать. Похороны. Случай серьезный. Если сам я сроду не видел дяди, или двоюродного дяди, или кем мне доводится усопший Эфраим, то из этого еще не следует, что незнакомка в черной шляпе находится в таком же отдаленном родстве покойному. Может, она там, под шляпой, рыдает. Мне, кстати, тоже не мешало бы всплакнуть. Не выходит что-то. Мама, интересно, плачет сейчас или нет? Огорчилась хотя бы? Не поговоришь с ней..." Его мысли вернулись к девушке, стоящей напротив. Что это именно девушка, а не зрелая женщина, Джейми был совершенно уверен. Воображал, как подает ей руку - поддержать. Она поднимает на него карие (синие? зеленые?) глаза, полные сладко-соленых, слез, и он осушает их поцелуем.
Кто-то тронул Джейми сзади за локоть. Он взглянул: пальцы с корявыми ногтями, морщинистые, грязные, жилистое запястье, рукав спецовки. Джейми отпрянул к брату Рону. Четверо внесли большой белый гроб, с непристойной ловкостью расположили свою ношу над ямой. Большая белая колыбель тихонько покачивалась на полотняных ремнях. "Спокойной ночи, малыш, - пожелал Джейми. - Глубина два метра. Почему два? Чтоб легко копать было, догадался он. - Пошвыряй-ка землю с двух с половиной. Трудновато. И во всем они так. Делай, пока идет. А полтора? Или метр? Запах? Да нет, через полтора метра глины запах не пройдет. Понадежней хоронить. Чтоб в гости не ходили посреди ночи. Два метра глины, а потом тяжелая плита. "Помним и любим". Чушь! Лежать, ублюдки недогнившие! Лежать, где положено! Вот. Это уже ближе к истине".
Джейми повернулся. Солнце ударило в глаза. Прослезился. И сразу почувствовал себя лучше: создалась видимость, что КАК БУДТО он скорбит. Может, девушка увидит, как слезы блеснули у него на ресницах, и почувствует К НЕМУ симпатию.
Рон держался сзади, Джейми тоже не хотелось оставаться у всех на виду. Священник и провожающие в последний путь, как пчелиный рой вокруг матки, сдвинулись к выходу. А прямоугольная дыра, могильщики, здоровенный ящик остались там, в другом кино, на другой сцене. Всем только бы отгородиться как-то от ящика с трупом. Неприятная какая-то тишина, как шерсть на голое тело. "Прощай, назад не возвращайся!" - Джейми вспомнил кино с похоронами. - "Прах к праху" - это же сразу ПОСЛЕ того, как гроб уляжется на дно, а? Вся церемония что-то не ладится. Тут - священник, там - родственники. А там - яма, в яме - гроб. И могильщики. Каждый со своей стороны. Сдвиг в пространстве и во времени. Все не слава Богу у старого Эфраима. Чего они так все старательно изображают, что это не их кино?"
Священник бормотал и размахивал правой рукой, как сеятель. Землю сеет. И тут же первые комья с лопат могильщиков забарабанили по крышке белого гроба. Небольшая толпа начала рассеиваться, отсекаться, как частички масла на поверхности воды. Бледные лица повернулись к священнику, ждут дальнейших указаний. Тот посмотрел на свои ногти, кустистые брови полезли вверх. Будто удивился, что на них нет и следа земли. Кто просто стоит, кто с ноги на ногу переминается.
Высокий мужчина в сером костюме прочистил горло, все взглянули на него. Он отступил, повернулся на каблуках.
Толпа двинулась вслед за широкой серой спиной по направлению к выстроившимся в ряд машинам. Священник все еще бормотал.
Даже уходя, люди оставались в каком-то состоянии неопределенности. Они оборачивались назад, в сторону могилы, все в сомнениях, будто пытались припомнить, что не доделано. "Броуновское движение", - вспомнил Джейми пример из школьной программы.
Их старый "леборон" тоже выглядел подавленным. Другие машины были все как одна: в более глубоком трауре, чем их хозяева. Черные длинные "линкольны", у каждого по сдержанной траурной розетке на капоте. Джейми искал глазами: где же та, в туфельках, с такими симпатичными щиколотками? Но она затерялась в хаосе фигур в черном.
- Ма, - прервал Рон размышления Джейми. - Все тут в Ридж-Ривере такие чудные?
- То есть? - переспросила мать, выруливая на об саженный дубками проспект.
- А-а. Я знаю, про что он, - встрял Джейми. - Всеобщее дремотное состояние.
- Как-никак похороны. Неужели ты рассчитывал застать здесь оживленную беседу?
- Как зомби, - продолжил мысль Рон. - Люди-роботы.
- Ага, - сказал Джейми, - точно, Рон. Только с выдохшимися батарейками. Скоро остановятся, застынут, как статуи. Как игра "замри". Ты помнишь, Рон, как мы играли в "замри"? Все время, когда были маленькими. С девчонками играли.
- Ага. - Рон при этом весь-таки вывернулся на переднем сиденье. - Надо будет разыскать их, зарядить батарейки. Там была одна телка... Я не против ее подзарядить. Кто она, ма? Родственница?
Джейми сидел сзади, молчал. Волны бессмысленной бешеной ревности захлестывали его: "Зараза Рон! Это он о "щиколотках". Я ее первый заметил! Зараза! Заразная зараза! Конечно, где ему, семнадцатилетнему, против искушенного девятнадцатилетнего мужчины?
Они ее наверняка никогда и не увидят больше. И поделом Рону!"
Мать искоса глянула на Рона:
- Не будь идиотом! И выкинь дурь из башки. Понятия не имею, родственница она нам или нет. Я даже не знаю, о ком ты. Какая-нибудь седьмая вода на киселе, наверное.
- Ты убита горем, ма? - Джейми хотелось переменить тему.
- Держусь более-менее, - чуть не рассмеялась та. - Дядю Эфраима я никогда не видела, но надо ведь продемонстрировать уважение к усопшим, прежде всего ради живых. И без большой при этом работы над собой.
- Если мы его сроду не знали, как нас занесло на эти похороны? спросил Рон.
- Отчасти из уважения к умершему родственнику. Хотя я и сама толком не знаю, что он нам за родственник-. Отчасти от жадности. - Она улыбнулась Рону, а потом еще раз, через плечо, - персонально для Джейми. - Жадности? От любопытства Джейми подался вперед.
- Завещание, - продолжила мать" - Нас пригласили на чтение завещания дяди Эфраима. Значит, мы упомянуты в нем.
- А сколько? Сколько мы получим, ма?
- Откуда она знает, дубина, - оборвал его Рон. - Для того мы и едем на "чтение", чтоб выяснить. Правильно, ма?
- Не обзывай брата! Да уж. Но скорее всего этих денег лишь на новые шины хватит. В противном случае поедем обратно на этом завещании.
- А может, на новую машину хватит, а, ма? - Джейми даже принялся грызть ноготь от возбуждения - Как насчет "порше"? Или "лямборгини"?
- Не переживай. Я, как ты помнишь, ни разу его и в глаза-то не видела. Мы - бедные родственники, и все. Причем дальние. Удостоят словечком - и на том спасибо. Так? А?
- Похоже, что так. - Джейми упал обратно на сиденье.
- А чего тогда мы приперлись, ма? - спросил Рон. - Раз мы его не знали и нам ничего не светит?