Но самым интересным оказался опыт третьего добровольца. Этот человек продержался дольше всех, почти месяц, хотя к концу срока практически полностью утратил рассудок. Вебер бережно сохранил все записи бесед с этим человеком, а результаты включил в его историю болезни. Опыт пребывания в комнате у добровольца сопровождался красочными описаниями целого выводка чудовищ, которые оказались заперты вместе с ним и сводили с ума на протяжении всего срока пребывания там. В самом конце у испытуемого стали наблюдаться симптомы полного уничтожения личности, он настойчиво повторял, что является пустотой. И когда доктор задал прямой вопрос, что испугало его, последовал ответ: «Ничего».
Максим решил провести собственное расследование, чтобы потом написать о нем развернутую статью. Но его усилия не увенчались успехом – тайна комнаты Вебера тщательно охранялась его приближенными, которые наотрез отказывались давать хоть какие-то пояснения по этому поводу. Навестив бывших испытуемых в стационаре, Климов убедился, что имеет дело с человеческими развалинами: от состояния овощей со свисающими изо рта слюнями и нелепо выпученными глазами, пожирающими пустоту, до припадочного бешенства и распада личности. В первом случае он не мог услышать либо вообще ничего, либо зацикленные фразы. Во втором на него выливались потоки бессвязного бреда, который мог быть с одинаковым успехом истиной и ложью, продуктом воспаленного воображения, фрагментами снов или воспоминаний.
Так, один из бывших добровольцев заявлял, что попал в чистилище, и души грешников плясали вокруг него в дьявольском танце. А другой утверждал, что совершил путешествие во времени, и мог наблюдать инкарнации своих прошлых жизней.
В конце концов, Максим уже хотел оставить затею как бесполезную, но тут пришло известие о скоропостижной смерти самого доктора Вебера. В кратком некрологе говорилось, что умер ученый от сердечного приступа, вызванного длительной асфиксией. Хоронили в закрытом гробу. В своем завещании Вебер кратко, но емко расписал все неоконченные дела, которые предстояло завершить его соратникам и семье. Что касалось эксперимента с комнатой, Вебер признал его преждевременным, крайне опасным и заявил, что комната будет уничтожена, а ее секрет он унесет вместе с собой в могилу.
Климов чувствовал себя обманутым, словно его водили за нос заманчивыми обещаниями, а затем жестоко поставили перед фактом – награды не будет. В поисках решения загадки комнаты он перелопачивал старые научные работы покойного, описания его прежних экспериментов, которые тоже, кстати говоря, отличались оригинальностью. Например, в ходе опыта испытуемому предлагалось прожить один день в состоянии полной глухоты, слепоты и покоя в камере сенсорной депривации. Но касательно комнаты нигде никаких упоминаний найти не удалось. Не могли вспомнить ничего такого и коллеги Вебера, его однокашники, студенты, оппоненты и рецензенты. На официальном уровне отчетов комнаты словно не существовало. Максим кружил на месте как гончая, потерявшая след.
Через некоторое время после кончины ученого Климов осмелел настолько, что решился поговорить с его сыном. Семью и без того донимали назойливые репортеры, но Максим воспользовался закрытыми каналами связи и выдал себя за другого человека, молодого ученого, живо интересующегося теорией Вебера. Его сын, состоятельный бизнесмен, вел себя очень осторожно и пожелал говорить только в присутствии доверенного лица.
- По словам отца, его теория опередила свое время на век, - сказал он, но не стал вдаваться в подробности, сославшись на семейную тайну. – Могу лишь заявить, что по завещанию моего отца со временем будет опубликована серия аналитических статей на эту тему.
- Выходит, вы ничего не знаете об этой комнате, - Максиму было трудно скрыть разочарование. – Тайна осталась нераскрытой.
- Останется, - сухо заявил сын, - но отец не довел эксперимент до конца. Он оставил мне письмо, в котором поручил завершить проект и найти человека с определенными данными. Добровольца, разумеется. Технической стороной обещал заняться его товарищ.