– Я не знаю, что мне делать…
– Определиться. И не стоять слишком долго на месте: эта трава может схватить вас и больше никогда не отпустить.
– Но как мне решить?
– Не мне выбирать за вас Путь. Вы сами должны это сделать, определив у которого из них есть сердце – именно такой путь будет верным и не разочарует вас в конце. Чуть не забыл, мне надо отдать это, – и он достал из одного из множества карманов плаща небольшой резной ключ, – Вы найдете ему применение лучше, чем я. Что ж, мне надо продолжать движение.
Мы попрощались с ним, словно были давно знакомы. Кого-то он мне напоминал – кого-то из очень далекого прошлого. Он последовал дальше, и дорога возникала под его ногами, уверенно, без промедления. Верный спутник, в течение всего времени внимательно вникая в наш разговор, отправился за ним. Удивительное создание, как и всё, что мне довелось повстречать здесь. В голову пришла интересная мысль: быть может, те лошади, являются моими проводниками? В таком случае, они бы не испугались и не сбежали. Мой путь тоже непрост; в одиночку мне не дойти до конца. Озаренный такой простой мыслью, навеянной птицей, я побежал было обратно, но вот где было это "обратно", если из ниоткуда возник город, мной ранее не виденный, появилась дорога, не принадлежавшая мне, и небо так и оставалось чистым, без облачка, только расчерченное самолетными полосами. Я потерялся на священной земле.
Решив, что надо держаться подальше от странного города и дороги – они не были моими по праву, я отправился искать своё предназначение и свой путь, ведь именно поэтому очутился здесь. До меня смутно стало пробиваться осознание, как я могу вернуться домой. Только, где был мой дом и что он из себя представлял? И стоило ли туда возвращаться? Было ли это всего лишь зданием, или там действительно забудется ощущение тяжести существования чужим? Достаточно ли будет приложенных усилий? Я отдаю всего себя. Надеюсь, мысли выстроили правильную картину.
Долго моё странствие кидало к рассуждениям о безнадежности и страху остаться здесь навсегда – периоды гнева сменялись стыдливыми испугами, когда хотелось лечь на траву, так и оставшись лежать, пока она не затянет меня, прекратив глупые страдания. И все же я держался, думая об этом слишком часто и непозволительно долго, но не позволяя дурному взять вверх окончательно; приходилось подгонять себя, уверяя, что этот план никуда не денется – трава была везде, значит, и обвить она тоже всегда успеет. Так я и продвигался вперед, порой перенося внутренний монолог в шепот и внезапные выкрики: тут некому было на меня странно и осуждающе смотреть. Это и увлекло – монотонная ходьба постепенно вытеснилась из головы. Не сразу я заметил, как вдалеке что-то появилось. По началу, это было очень неотчетливо, и никак не удавалось разобрать, что же это. С каждым пройденным метром вопросов становилось только больше, увиденное неприятно поражало; не стоило и думать о чем-то благожелательном: эта действительность таила в себе разного рода опасности и ловушки, прикрываясь девственной красотой.
Странное место выжженной травой очерчивало круг, внутри которого на разных расстояниях друг от друга навсегда застыли мёртвые животные, принятые сначала за большие глыбы и маленькие камни: несколько оленей, волки, зайцы, птицы и огромный бурый медведь; вздохнув в последний раз, они, окоченевшие, остановились на том месте, где их настигла неестественная внезапная смерть. В центре этого загадочного круга устремлялся вверх чёрный алтарь, напоминавший утонченно заостренную кверху пирамиду; его странные ярко-кровавые символы, незнакомые, вычерчивались давно забытым первобытным страхом – они проявлялись и затухали, пульсируя в такт сердцу. Создавалось впечатление, что этот алтарь наделен своей жизнью, тихо ожидающей новых жертвоприношений. Но больше меня поразил тот, кто расслабленно стоял, прислонившись к этому странному архитектурному сооружению; то было странное создание, походившее на человека, но определенно не бывшее им. Выше меня где-то в полтора раза, пугающий монстр был облачен в темный балахон с оторванными рукавами. Нижняя часть его лица была скрыта алым платком, и кто знает, каких размеров пасть, наполненная самыми острыми клыками, свернутая в хитрую ухмылочку, располагается там, где у людей находится привычный рот. Ничем не прикрытые руки, были обтянуты чем угодно, кроме живой человеческой кожи, больше напоминая загноенный улей. Я обратил внимание на тяжелейший двуручный меч с ничем не запятнанным лезвием, который монстр спокойно держал одной рукой, не напрягаясь. Его рукоятка напоминала пасть огромного дикого зверя, охраняющего запретные врата от заблудившихся живых. Обуянный страхом, я не мог не только что-то вымолвить, но даже сглотнуть, в горле пересохло, а в висок больно ударило от ужаса, что такое создание существует наряду с обычным человеком. Неужели у нас один создатель? Взгляд пустых глаз, чёрных как смоль, имевших только зримое сходство с человеческими, был направлен в никуда, слепо охватывая каждую деталь.