Палач принял более серьёзное положение, но его длинные тонкие пальцы задержались пару секунд на алтаре, принимая силу кровавых знаков. Затем, из отверстий на его плече начали молниеносно выбегать мохнатые точечки. С отвращением я разглядел в них мелких пауков, быстро перебирающих тонкими лапками. Они обгоняли друг дружку, участвуя в небольшом забеге, проходящем через ладонь к затупленному острию двуручного меча, спускаясь на землю, наполняя её тягуче чёрной водой, и разрастающейся струйкой направляясь ко мне.
– Хватит пустых разговоров. Время начать наш личный процесс. Не смотри на меня так, ты прекрасно знаешь, что я нужен тебе.
Я не смог больше контролировать себя и рванул обратно, надеясь спрятаться в городе, выслушивая его последние слова, брошенные в спину:
– Что ж, беги. Это ненадолго.
Маневрируя по выжженному полю мимо каменных животных, в моей голове бешено пульсировала кровь. Дикий ужас подгонял бежать дальше, без остановок; уже запыхаясь, чувствуя, что моё сердце вот-вот выскочит, я не замедлялся – жить хотелось сильнее. Зловещий памятник с неторопливым Палачом остался далеко позади, а вся местность в очередной раз изменилась. Я не мог сосредоточиться, когда мысли полностью соответствовали движению и накалу страстей – спотыкаясь и неудержимой волной водопада срываясь со скалы вниз, к подводным камням смерти. Без разбору, ноги несли вперед, и краем глаза, кажется, мне приметилась кристальная гладь небольшого озера, которого раньше не существовало. Высокая трава затормаживала бег, забирая всё больше сил, словно, весь этот мир был настроен против меня, увлеченно приняв сторону палача, желая избавиться от такого грязного и лишнего элемента. В какой-то момент этого безостановочного побега в неизвестность, но с определенной целью – выжить, я не успел вовремя среагировать на внезапно возникшую миниатюрную преграду, споткнулся, и пролетел, невероятно паршиво приземлившись: лодыжку пронзила острая боль. Ситуация становилась только хуже – так обычно и происходит, будь это жизнь или просто фильм ужасов; абсолютно всё настраивается назло тебе, чтобы сломать. Ко вкусу железной крови во рту примешался посторонний вкус земли, частички которой я выплевывал, обожженно сухим горлом хватая воздух. Наблюдая за бешенным ритмом движения моей грудной клетки, готовой разорваться и выпустить кровяной насос в своё свободное путешествие, мне было трудно подняться: разрастающаяся в геометрической прогрессии паника забирала всю энергию воли, приколачивая к земле. Все надежды ссылались на то, что мне удалось достаточно здорово пробежаться, и этому здоровяку понадобится много времени, чтобы догнать; к тому же, это была необъятная земля, и создание могло выбрать совершенно другой маршрут. Только я начал успокаивать себя, постепенно веря проговоренному в голове, как услышал знакомый безэмоциональный голос, заполняющий всё, словно он издавался из каждого травинки, из каждой частички земли и одновременно отчетливо и размеренно бьющийся в моей разгоряченной голове – его нельзя было игнорировать.
– Неплохая попытка, но посмотри – ты сам себя остановил. Грациозное падение, – после этих слов я нашел в себе силы совершить рывок и поднялся. Палача рядом не было, тогда как он видел? Продолжая ковылять дальше, скрипя зубами от невыносимой боли в ноге, ответ уже возник внутри меня:
– Не задавай вопросов, на которые боишься дать себе ответ. Ты правильно догадываешься: я знаю каждый твой шаг, вижу каждую твою мысль. Ты можешь бежать куда угодно и сколько угодно, но ты не сбежишь от Меня. Ты в тупике, как те юнцы в лабиринте Минотавра. Жалкое зрелище. Лучше бы ты просто принял свое наказание, а не пытался отсрочить неизбежное. Что ж, это твой выбор, беги, но с такой ногой ты не скроешься от меня.
Палач продолжал говорить, перескакивая с одной темы на другую, но каждый раз не забывая сделать вставку, что я окружен, беззащитен перед наказанием, слаб, как духом, так и телом, и все остальное в подобном роде. Его слова невозможно было перебить, они навязчиво находились в голове, каждой буквой отстукиваясь в черепной коробке. Идея скрыться на его территории выглядела безумно, он прав. Слова, составляющие грандиозный монолог перед казнью, неплохо действовал на нервы, сбивая и без того сильнее дезориентируя. Я переставлял больную ногу, продолжая бороться, скорее по инерции влекомый инстинктом, прочь страха. Возможно, что моё движение было частью замкнутого круга. Возможно, намного разумнее было бы принять наказание, дождавшись его и покончив всё разом. Перестать скрываться, беспочвенно надеясь, что всё забудется, сотрется. Но, разве, неупокоенное может уйти назад, более не возвращаясь? Не страх ли перед покойниками гонит меня вперед, быть может, к более худшей участи? Боялся ли я страданий острых лезвий и внешности тёмной стороны или встречи с настоящим собой? Исполнитель приговора, тем временем, не прерывался: