— Это люди из Общества реформации нравов, — сказал Элиас. — Так вот почему они здесь околачивались — договаривались с констеблями об облаве. Мы должны отыскать Тизера. Если его арестуют, мы можем никогда его не увидеть.
Договаривать не было нужды. Если Тизера арестуют, вполне возможно, что его уже не будет в живых, прежде чем мы до него доберемся. Другие узники могут забить содомита до смерти, только бы не находиться с ним в одной камере.
Я выхватил шпагу из ножен и бросился к окну, чтобы срезать гардины. Протянул кусок ткани Элиасу, а второй повязал наподобие маски.
— Мы собираемся ограбить констеблей? — спросил Элиас.
— Ты ведь не хочешь, чтобы тебя узнали? Наверное, будет нелегко убедить лондонских джентльменов принять рвотное средство, если тебя застукают как содомита.
Его не пришлось долго уговаривать. Мгновение спустя его лицо уже закрывала наскоро сделанная маска — вроде тех, которыми я порой пользовался в дни моей юности на большой дороге, — и мы оба бросились в гущу событий.
Двое вооруженных людей в масках всегда привлекают к себе внимание, и мы не были исключением. И констебли, и содомиты смотрели на нас с одинаковым ужасом. Мы протиснулись сквозь толпу, исполнявшую странный парный танец — один партнер пытался арестовать другого, а тот сопротивлялся, — но нужного нам человека нигде не было видно.
В главном зале, где недавно был в разгаре бал, стояла кутерьма. Некоторые участники трусливо прятались по углам, в то время как другие отважно сражались, вооружившись подсвечниками и обломками мебели. Повсюду в беспорядке валялись столы и стулья, битое стекло островками блестело посреди луж пролитого вина и пунша. В зале орудовало десятка два констеблей или громил, нанятых для исполнения этой роли, а также с десяток членов Общества реформации нравов. Я подумал, что люди, так озабоченные нравами, могли бы вести себя не столь грубо. Двое констеблей прижали содомита к полу, а реформист охаживал его ногами. Группа из трех-четырех содомитов тщетно пыталась выбраться из комнаты, но констебли сбили их с ног, в то время как реформисты улюлюкали, отойдя на безопасное расстояние. Констебли были громилами и головорезами, а реформисты — трусами. Праведность всегда насаждается подобным образом.
— Тизер! — крикнул я метавшимся в панике содомитам. — Кто-нибудь видел Тизера?
Никто меня не слышал или не обращал на меня внимания. У бедняг и своих трудностей было предостаточно, а констебли еще не решили, стоит нас хватать или дать нам пройти. Никто не попытался нас задержать, ибо кругом было полно более легкой добычи. Члены Общества реформации нравов — их было нетрудно опознать, так как они боязливо съеживались, стоило нам посмотреть в их сторону, — вели себя очень показательно для тех, кто скрывает жестокость под маской религиозности. Несмотря на неистовую веру в своего Господа, они не спешили рисковать ради того, чтобы скорее предстать перед Ним.
— Тизер! — снова выкрикнул я. — Я должен найти Тизера! Я помогу ему выбраться.
Наконец один человек мне ответил. Два констебля держали его за руки, из носа его тонким ручейком струилась кровь. Парик съехал на сторону, но все еще удерживался на голове. Один из констеблей решил показать своему товарищу, насколько отвратительны эти мужеложцы. Он ухватил арестованного за мягкое место и ущипнул, будто имел дело с толстой шлюхой.
Лицо бедняги перекосилось от боли и унижения, но, увидев нас, он догадался, что мы не враги, а сочувствие в моих глазах заставило его ответить мне.
— Тизер бежал! — крикнул он. — Через парадный вход, с большим черномазым.
Я стал пробиваться к передней части дома. Двое констеблей бросились мне навстречу, чтобы преградить дорогу, но я оттолкнул их плечом, и они рухнули, освободив путь мне и скрывавшемуся за моей спиной Элиасу.
Когда мы выбрались из главного зала, поле боя осталось позади. Трое констеблей погнались вслед, но не слишком рьяно, скорее для проформы, чтобы объяснить позже, будто пытались нас схватить, но не удалось. Этим людям платили не так много, чтобы они рисковали своей жизнью. Арестовать несколько содомитов было делом пустяковым, а вот бандитов в масках лучше оставить солдатам.
У входа дежурили двое реформистов, но, завидев нас, они тотчас посторонились. Один так засуетился, что потерял равновесие и упал прямо мне под ноги, так что мне пришлось через него перепрыгивать, чтобы не споткнуться. На улице перед домом уже начала собираться толпа. Зеваки не знали, как с нами поступить, но наше появление было встречено одобрительными пьяными возгласами.
К счастью, крыльцо оказалось довольно высоким, и с него открывался хороший вид. Я огляделся и увидел их. Несмотря на темноту, я сразу узнал Тизера, его тащил за руку очень крупный человек, двигавшийся с удивительной грацией. Я не мог рассмотреть его лица в темноте, но был уверен, что похититель Тизера не кто иной, как Аадил.