Юноша выглядел смущенным — вероятно, потому что сэром его назвал человек, намного превосходящий его по возрасту. Но большинство носящих лен сочло бы такое обращение только естественным.
— Известно, — сказал он без тени заносчивости. И улыбнулся. — Из книг.
Деметриос кивнул.
— В таком случае вы хорошо знаете их. Я Деметриос. А если кто-нибудь окликнет меня на улице как Адама Фримена, возможно, я не пойму, что окликают меня. Отец звал меня «Ад». Для матери, уроженки Уэльса, я был Адамбэгем.
В 1993 году — по старому календарю — мне было тринадцать лет. Вспомните, дорогие мои, что эта страна тогда далеко простиралась во все стороны — на запад, на юг, на север. А сейчас — лишь часть ее не затоплена океаном. И по сравнению с тем, что было, наш Катскиль — как комок грязи из-под ногтя на огромном одеяле. Вот что такое вся страна, где живет наш народ, весь Катскиль. И вот что такое была страна, громадная страна, которая называлась Соединенные Штаты Америки. После 1993 года, как мы знаем, исторические записи не ведутся. Нам известен лишь наш маленький комок грязи из-под ногтя. Весь остальной мир распался на множество больших и малых государств. Может быть, такое положение по-прежнему сохраняется, но никакие известия более не доходят до нас. Нас разделил океан. Живущие в этих государствах объявили себя независимыми народами. Такими независимыми, что тут же принялись воевать друг с другом, используя оружие, от которого земля превращалась в шлак. Теперь такого оружия больше нет.
Жители этих государств объявили себя нациями, и образовались союзы наций, и ни у кого из них, дорогие мои, не хватило ума уклониться от этой глупости — войны. Нации способны проявлять справедливость и милосердие не в большей степени, чем любовь. Потому что они, в сущности, не что иное, как организованные людские скопища. Отдельно взятый человек может любить и может быть любимым. Такой человек может быть великодушным и добрым, может быть терпимым, он даже может быть смелым. Нации же подобных качеств не проявляют. Никогда. Скопище, толпа, не умеет ни думать, ни чувствовать. Дорогие мои, размышлять и чувствовать может лишь душа отдельно взятого человека.
Среди слушателей был какой-то узколицый. Решившись на что-то, он выбрался из толпы и зашагал прочь. Его облик вызывал раздражение у Деметриоса. Рискованно было бы клясться, что сможешь узнать этого человека при следующей встрече: черты лица отглаженные, невыразительные, нейтральные.
— В 1993 году мне было тринадцать. Помню, я прочел чикагскую газету. Чикаго — это был город, который сейчас затоплен океаном. Статья в газете была слегка подправлена цензурой, и я читал между строк. А мой отец сопровождал чтение мрачными комментариями. Мои родители считали меня взрослым. Мы — мои родители и я — были достаточно подкованы. Радио и телевидение подсказывали, каким должен быть наш образ мыслей. И в присутствии посторонних мы, казалось бы, думали надлежащим образом. Мы знали…
— Послушайте, — сказал Поттерфильд, — вы не рассказываете историю. Вы просто шлепаете языком о прошлом… А кому это надо?
— А, Поттерфильд! Жили-были когда-то два маленьких человечка. Женатых. Их звали Адам и Ева. У них было два маленьких сына. Одного звали Каин, а другого…
— А, дьявольщина! Я ничего не говорил, я заткнулся.
— Мы знали, что близится война. И в 1993 году она разразилась. Двадцать четвертого июня 1993 года. Религия уже в те дни быстро теряла свое значение, но по старому религиозному календарю это был день святого Иоанна Крестителя. Хотя не знаю, заметил ли кто-нибудь это. Теперь мы называем ее Двадцатиминутной войной. Но помню. И на вторую ночь я видел, как на горизонте вспыхивали бомбовые разрывы. Теперь невозможно сказать, по вине какого майора мир едва не покончил самоубийством. Мы…
— Еще как возможно, — сказал Поттерфильд. — Это вина русских.
— Это вам вдалбливали до тех пор, пока была возможность вдалбливать. А я помню, как какая-то радиостанция Южной Америки во всем обвиняла нас. Я поймал передачу по автомобильному радиоприемнику. Но вскоре батареи радиопередатчика сели, и настала тишина. Тишина с большой буквы. Догадываюсь, что тогда Соединенные Штаты находились в состоянии умопомешательства… но какое это сейчас имеет значение? Прочие народы прогнили почти в той же степени, что и мы, и вся созданная человечеством цивилизация была поглощена потопом.
— Черт! — Поттерфильд вскочил на ноги, пошатнулся, ухватился за ручки своей тележки. — Не желаю тут рассиживаться, слушая эти злонамеренные высказывания! — С грохотом и скрежетом он припустил прочь. Остановился на углу и выкинул руку с раздвинутыми рожками пальцами в сторону Деметриоса. Пожелал зла.