— Змея в раю… не было ли ее имя: Ревность?
— Боже мой, — сказал Деметриос. — Вы дали мне сюжет для новой истории.
Ангус усмехнулся. Очень спокойно сказал:
— Однажды вы сказали мне… это было на Лугах, в тот день, когда мы познакомились… что любовь — это страна. Мне понравилось это выражение. — В Ангусе всегда сидел наблюдатель, даже судья, но это не убавляло тепла его души. «Скорее, — подумал Деметриос, — это качество делает его еще прекраснее».
— Громадная страна, — сказал Ангус, — там много дорог, но по ней всюду можно путешествовать без боязни. Я всегда буду нуждаться в вас, мой друг, — и теперь, и еще долго после того, как вы умрете.
Цирк Сойера — Финна шатра не имел, поэтому задний двор Смоллвейза походил на ярмарку. Часть двора — там, где словно театральные ярусы, поднимался невысокий полукруглый откос — отгородили канатом. Заплатив за вход (плату брали в воротах), зрители размещались там. Желающие могли прогуляться между палатками, где были выставлены разные разности. У ворот, высматривая Деметриоса с Ангусом, стояли Фрэнки и Солайтер. Остальные, предъявим свои бесплатные билеты, уже прошли за ограду. «Г. Ф. говорит, что это будет действительно первоклассное цирковое представление».
— Но он чем-то обеспокоен, Фрэнки? — спросил Деметриос. Солайтер поцеловала Ангуса и потерлась лбом об его грудь. «Котенок», — прошептал он.
— Беременный котенок. Ребенком Деметриоса.
— Они беспокоятся, — выпятив от волнения нижнюю губу, ответил Фрэнки. — Мистер Виргиль говорит, что зрители приходят какие-то уж слишком тихие.
— Я мистер Виргиль, — сказал стоящий в воротах мужчина. Его усы походили на руль велосипеда. Посмотреть представление пришло немного людей. Толпа, уже собравшаяся внутри, была маленькой. — В нашей программе участвует пума, и поэтому мы не можем пропустить вместе с вами собаку… Мне действительно очень жаль, ваш пес прекрасен. Фрэнки знает меня уже давно… минут двадцать. Так что он уже представляет, что вам следует делать.
— Что вам — тоже, — поглощенный своими мыслями, вежливо заявил Фрэнки.
— Мы с Факелом пока постоим здесь, — сказал Ангус. — Потом кто-нибудь сменит меня, чтобы побыть с ним, и тогда я войду. Но если поводок у меня, он никогда не позволяет себе непослушания.
— Запах. Кошачьих запах собаки приводит в ярость.
— Конечно.
— Как было б мило, если бы все были такие обязательные, как вы, — сказал мистер Виргиль. — Действительно, они какие-то очень уж тихие. Так бывает, когда люди задумали какую-то пакость.
— Детей мало, — сказал Деметриос.
— Их в Троттерсвилле вообще немного. Такой уж это город.
— Разве не могут люди просто наслаждаться и быть хорошими вместо того, чтобы громоздить пакость за пакостью? — сказал Фрэнки. — Тем более в цирке? — Вместе с Деметриосом он вошел за ограду. Остановившись у черной палатки, испещренной каббалистическими знаками, он сказал: — О, да это просто старая Блинкен… — и исчез — искать и исследовать. Что-то он искал.
Деметриос, нагнув голову, вошел в палатку. У стола с двумя стульями, пристально всматриваясь в хрустальный шар, одиноко сидела маленькая Блинкен. «Задерни Внутренний Занавес, который никто не может… о, это вы, ха-ха! Псе равно задерните. Это будет означать, что я занята… К сожалению, это дурачье в своем большинстве не умеет читать. — Она сняла усеянный блестками тюрбан. — Хитроумное изобретение! Когда-то давно Т. С. изготовил его, будь оно проклято, для кого-то, имевшего слишком большой череп. Когда я в нем — слышу шелест давно минувших эпох. Шуршат, словно мыши. — Она привела в порядок свои прекрасные рыжие волосы. — Садитесь. Публика прибывает?
— Не слишком. Мистеру Виргилю не нравится их вид.
— Ого… это при его-то опыте! Держите мою руку, дорогой мой. Если кто-нибудь сунется, я читаю по вашей ладони. Или почитать на самом деле? Жизнь оставляет на нас свои письмена, только невозможно понять их… Великолепная рука старого садовника! Винкен большую часть ночи проплакала.
— Вот как?
— Комок нервов, а сегодня ей с Нодом предстоит танцевать на спинах лошадей. Она хочет, чтобы мы ушли с вами… если вы примете нас, Деметриос. Того же хочу и я, того же, думаю, хочет и Нод — только он не любит принимать быстрые решения.
— Для всех нас это была бы радость. Но мы с трудом представляем, куда же мы идем, Блинкен. «Запад» — это только слово, а мир круглый.
— Вы говорите правду, дорогой мой? Ну, что касается нас, то обстоятельства сложились так, что цирк Сойера-Финна принял нас, когда мы очень нуждались в них, а они в нас, если сказать правду, — не очень. Это все доброта этих старых мальчишек. Жена мистера Виргиля умеет предсказывать будущее лучше, чем я, но мне нужно было найти хоть какое-то занятие. Сейчас она занимается продовольствием, стиркой и всем прочим — говорит, что предпочитает заниматься такими делами. Я чувствую, что все это временно. Т. С. и Г. Ф… Господи, я иногда уже думаю о них в прошедшем времени… — Блинкен глянула на Деметриоса. Видимо, они старалась понять, как он воспринимает ее слова.