— …Умереть. По крайней мере, я так сказала. Но ты, Миранда, отвела меня в тень, уложила и, положив мою голову к себе на колени, сказала: «Нет, ты будешь жить…» И я выжила. Вскоре я уснула — таким глубоким сном, что окружающий меня мир исчез. Хотя…
— …Может быть, все миры так же заполнены иллюзиями и обманом, как правдой, — сказал Нод. — То-то недоумевают тамошние философы.
— А когда она проснулась, рядом с нами уже стоял Нод. Держа в руке лук, голый и прекрасный…
— …И вряд ли выше тебя, Миринда. У меня спутались мысли, они метались, их был миллион, и каждая пела хвалу жизни…
— …А ветер играл твоими спустившимися на лоб волоса ми. Ты спала, и твоя грудь была белой и девственной.
— Первые слова, которые он сказал, когда Блинкен проснулась, были: «Пойдемте со мной, мы будем заботиться друг о друге и сможем не быть одинокими».
— Поэтому я поняла, что вещество, слагающее его тело, более тонко и прекрасно, чем субстанция, из которой состоят тела богов. А именно: что он состоит из плоти и крови. А теперь я объясню, откуда у нас эти имена. Только я буду говорить шепотом, потому что наш герой, без которого цирк Сойера-Финна, вероятно, был бы уничтожен, кажется, спит. Объяснение простое: наша мать, которую мы так плохо пом ним, знала это старое странное стихотворение, знала и музыку, под которую его можно было петь. Она пела нам его, чтобы мы уснули, и когда она умерла, нам пел отец и…
— …Потом вы пели эту песню для меня, когда я дремал жарким полднем или ночью. Поэтому я и узнал ее. Потом я пел ее тебе, Винкен, когда ты забывалась сном… Нам было тогда очень плохо: умер наш ребенок. Потом мы встретились с цирком, и Т. С. был так добр, что предложил нам присоединиться к ним. Когда он спросил, как нас зовут, мы подумали, почему бы не назвать себя именами, пришедшими из детской сказки Старого времени? Верно, что мы духи особого сорта, но Шекспир годен не на все случаи жизни и… Да, — сказал Нод, — Фрэнки уже спит. Знаете, а звуки похожи на очень маленьких дельфинов.
— Где ты когда-нибудь…
— …Слышал очень маленьких дельфинов?
— В ваших снах.
Суббота, 24 августа
Уже прошло больше месяца, как ушел мой старый Деметриос, и иногда мы с Бабеттой играем в такую игру: пробуем догадаться, что произошло с ними за это время. Но эта игра ничего не дает. Бабетта сегодня сказала, что нет ничего настолько великого, что на него нельзя посмотреть.
Профессор был первым. Мне кажется, это было двенадцать лет назад, когда он появился на моем заднем крыльце со своей лютней и стал смотреть на меня своим особенным образом, как умел смотреть только он. А когда пришел Деметриос? Кажется, это было десять лет назад, но, может быть, н ошибаюсь. Но во всяком случае — до Бабетты. Солайтер Пыла здесь только два года, но я любила ее больше всех, кого когда-либо знала. Мне никогда не хотелось спать с нею в одной кровати, как у меня бывало иногда с Фрэн, и в моей любви к ней не было ничего от материнского чувства. Но это Пыла любовь, когда хочешь помочь. Я была потрясена, когда она пришла, она была совсем одичавшая, и она походила на запутавшегося в паучьих сетях ангела…
Мы с Бабеттой очень хорошо понимали, хотя и не говорили этого вслух, что вряд ли когда-нибудь снова увидим их троих, как не увидим и Гарта, и его задорного маленького брата, как не увидим и молодого аристократа — он был правильный, что надо, он мне очень понравился. Я думаю, что он принесет счастье Солайтер, во всяком случае, он постарается сделать ее счастливой. И это он вытащил Димми из тюрьмы. Бабетта сказала, что он человек практичного склада ума. Ладно, ну а если они вернутся назад, то это будет нескоро, а тут эта опухоль моей правой груди.
Надеюсь, я не стану говорить об этом с Бабеттой только потому, что у меня из-за этого тоска, ибо что она сможет сделать? Во всем Набере не осталось ни одного врача Старого времени, а все эти теперешние хирурги — просто цирюльники, они ничем не смогут мне помочь… Я верю, что когда пробьет мой час, я не буду из-за этого особо волноваться и суетиться, не я буду первая, и не мне быть последней. Почему люди боятся смерти — если только не убедят самих себя, что существует посмертная жизнь? Я в посмертную жизнь не верю. Я пыталась в нее поверить, когда умер Маркус, и все еще пыталась, когда пришла в Набер, хотя что-то внутри меня говорило: ты дура, ты просто хочешь, чтобы такое было, а ничего такого нет.
Мистер Флур знал, что происходило со мной. И он сказал мне, голос у него был тихий и добрый, он сказал: «Стелл, ты когда-нибудь теряла сознание?» Я сказала, что да, два раза. Он сказал: «Смерть подобна этому. Когда нет движения ни крови в мозгу, ни движения воздуха в легких, ни мыслей, ни ощущений. Нет мыслей и ощущений — нет человека. Не относись с презрением к телу, Стелл, — сказал он. — Нет тела — нет личности». И с тех пор та борьба, что была внутри меня, прекратилась.