Смерть… да, это объяснимо, что мы ненавидим ее, потому что кажется, что за твоей душой приходит какой-то ужасный зверь. Но более чем наполовину это просто страх, это все равно, что бояться темноты. Я верю, что когда зверь приходит к тебе, ты каким-то образом понимаешь, что это недолго.
С недавних пор у меня появилась привычка брать с собой палку и опираться на нее, когда выхожу в сад, я знаю, что так ходил, опираясь на палку, Деметриос, только я это делаю потому, что у меня артрит. Наверное, я напишу о том, что увидела в прошлый раз. Когда вышла в сад.
Этот парень Джо стал чуточку лучше делать свою работу дворника, но работает в саду он спустя рукава, все время спешит и лишь обещает. Бабетта пытается наблюдать за ним, но он всегда находит новые способы, чтобы бездельничать на работе. За то время, как ушел мой старый Деметриос, некоторые части сада, который он содержал в таком порядке, заросли сорняками. Я сказала Бабетте, чтобы она не тратила силы на Джо, он на замечания плевать хотел (может, привык) и, может быть, сорняки колют его нежные пальцы. «Может быть, это так, — сказала она, — только Профессор всегда без возражений выдергивал сорняки, и делал он это добровольно и бесплатно». «Джо не Профессор, — сказала я ей, — пусть подрастет да повзрослеет немного. Как-нибудь…»
Возле забора есть участок, где Деметриос посадил для меня лилии, он там сажал их постоянно, некоторые ему давали для меня соседи, а некоторые он разыскал сам, там, где в Старое время была сельская местность, там, где тогда были сады. Среди лилий были такие белые, раннецветущие, а еще были большие, душистые, тоже белые, но с золотой серединой. Деметриос называл их Регалиями, еще были желтовато-коричневые и, разумеется, были такие обычные, в том числе дневные и тигровые лилии, они совсем как те, что росли в Райбурне. Очень светило солнце, и я пошла назад, опираясь на мою палку, и, конечно, и думала о прошлом. Потом я увидела, что всюду трава и дикие вьюнки, и что всюду, где Джо ничего не сделал, сорняки растут еще гуще. И мне стало так плохо, когда я увидела это, что я даже начала выдергивать их. Но артрит сразу вышиб из меня эту идею. Но когда я прошла еще дальше вдоль забора, то наткнулась на тигровую лилию, это обычная лилия. И она тянула к солнцу свои похожие на большие ножи листья, цветы у нее безвкусные, кричащие. У нее какие-то странные черные шишки, а бутоны полностью раскрылись. Лилия была вся оплетена вьюнками, а вокруг густо-густо росла кошачья мята. Лилия стояла так, под солнцем, и она походила на моего старого Деметриоса. Он никогда не спорил, из-за него я обо всех мужчинах и женщинах, живущих под солнцем, думаю хорошо, он нес свою ношу, и он не торопился сразу открыться мне. Вот и все… Я почувствовала себя лучше, вернулась в дом и выпила чаю.
Это только обман — сказать «хватит» тому, что как в тисках душит нас. А помочь сказать «хватит» может даже немногое: хороший завтрак или чуточка спиртного, музыка, которая доносится откуда-то с улицы, или когда увидишь какое-то новое лицо, а оно чем-то нравится тебе, а может, лицо старое, но в нем есть что-то новое.
Но — хватит.
Гарт и остальные (кроме Фрэнки) сидели — ждали, беспокоясь, Боско. Хотя такой необходимости не было — по крайней мере, насколько это вообще касается физической безопасности человека. Г. Ф. говорил, что за все эти дни он ни разу как следует не выспался. Сейчас он, в шлепанцах и ночной рубашке, разделяя общую тревогу, тоже сидел здесь Он чувствовал себя огорченным, потому что не смог сказан. Боско ничего толком о Бродягах Гаммо. Года три-четыре назад цирк побывал в одном городе на севере Моха. Неза долго перед этим город был просто разграблен шайкой Бро дяг, называющихся именно таким именем. Т. С. разузнал, какой дорогой ушли Бродяги, он не желал с ними встречаться. Ушли они на запад, но больше он о них не знал ничего. Боско принял это сообщение с философским спокойствием.
Примерно к полуночи, неслышно ступая, вернулся Боско. Под мышкой у него был окорок. И качалась, свисая из кулака, куриная тушка. «Может быть, даже, это тот самый окорок», — сказал он гордо. Деметриос вздохнул огорченно. Ангус неодобрительно нахмурился. Гарт вытаращил глаза. Видя все это, Боско надулся. «Ну, мне подумалось, что курица — это вроде как штраф… Понимаете?»
— Ввиду того, что они украли ваш окорок, — обеспокоен но сказал Г. Ф., — мне кажется, будто вы считаете, что имели право отплатить им тем же, Боско. Но все же мне представляется, что вы поступили не совсем правильно, Боско. Т. С. это бы не понравилось. Человек не должен поступать так. Вы залезли в чужой дом?