Я прошел пешком несколько миль. Потом натолкнулся на косо стоявшую поперек дороги автомашину… Я имею в виду повозку с мотором, какие были распространены в Старом времени. Автомобиль. Автомашины в 1993 году уже не были многочисленны. Наибольшее их количество приходилось на время, предшествующее моему рождению. Популярные в семидесятых годах увеселительные прогулки на автомобилях к 1970 году пришли к полному и бесславному концу. Получали развитие иные способы путешествия. Их распространение в семидесятых могло бы сравняться с распространением автотранспорта. Но введение их в жизнь оказалось затруднено. Частично потому, что нефтяные и автомобильные компании в течение слишком долгого времени препятствовали проведению исследований в этом направлении. Частично — из-за повсеместного упадка энергии… Я имею в виду — человеческой энергии. То, что мы называем цивилизацией, основательно истощило наши силы… В автомобиле поперек руля лежал хорошо одетый мужчина. На заднем сиденье лежал мертвый ребенок. Очевидно, они были сражены болезнью: следов насилия не было видно. Очевидно, мужчина пытался добраться куда-либо, где он сможет получить помощь. Американцы верили, что поиск, пусть он даже бесцелен и ведется в неправильном направлении, приносил пользу сам по себе. На телах не было заметно следов конвульсий. У моих близких, когда они впали в кому, наблюдалось то же самое. Думаю, что эти двое погибли от той же болезни. Умирая от этого мора, люди становились какими-то одинаковыми. И когда были мертвы — у них были спокойные лица. В автомобиле я нашел немного пищи и взял ее себе. Помню, как пели выжившие во время катастрофы птицы.
— Да будут они благословенны, — сказала женщина в окне.
— Да, с 1993 года, после того, как промышленность оказалась разрушенной, жизнь тех, кто не принадлежал к человеческой расе, получила новый толчок. Это было не то пение, каким мы теперь можем восхищаться по утрам, но птицы — пели. Сейчас, по прошествии сорока семи лет, я думаю, мэм, что под действием долго сохраняющихся ядов вымерли многие виды. Но другие виды выжили и размножились. В своем тщеславии мы все еще воображаем, что птицы поют для нас. Наверное, это пели малиновки.
Днем позднее, когда дождь на короткое время утих, я услышал за спиной звук звонка. По дороге на велосипедах ехали юноша и девушка. У них были свежие, добрые лица, и когда прошел первый приступ изумления, я не ощутил страха.
— Мы друзья… Не бойся, — сказала девушка. — Да, они были моими друзьями и остались для меня друзьями. Это были Лаура Уилмот и ее двоюродный брат Джордж Уилмот. Они выполняли роль разведчиков для следующей за ними группы, состоящей из семи человек. Предводительствовал группой суровый старик — Джуд Уилмот, дядя Лауры и отец Джорджа. Лаура и Джордж, как только узнали, что я остался в одиночестве, не задавая других вопросов, предложили мне присоединиться к их группе.
Их доброта потрясла меня.
— Выплачься, — сказала Лаура и распахнула мой и свой плащи, чтобы обнять меня. — Как тебя зовут?
— Адам, — сказал я.
— Хорошо, дорогой ты наш праотец Адам, — сказала Лаура, и мне стало смешно. Джордж, отличавшийся молчаливостью, тоже издал какой-то звук. До тринадцати лет я был просто малышом, но теперь начал взрослеть. Джорджу, думаю, было лет девятнадцать — высокий парень с мягкими манерами.
Джуда Уилмота я бы назвал прирожденным командиром. Он тоже был добр — на свой манер — и обладал несомненными организаторскими способностями. Он умел вести за собой людей, умел отдавать приказы. Фанатик: идею, втемяшившуюся ему в голову, выбить оттуда было уже невозможно. Одной из этих идей было убеждение (один бог знает, откуда оно взялось), что на востоке дела обстоят лучше. И он бы продолжал отстаивать свою правоту, даже если бы для этого потребовалось дойти до Атлантического океана и прыгнуть в него. Джуд Уилмот мог быть суровым — командир должен быть суровым. И либо он вообще не обладал чувством юмора, либо утратил его, потрясенный случившимся ужасом. Я никогда не видел, чтобы он замышлял зло, чтобы он вел себя глупо или проявлял несправедливость.
В группу входили жена Джуда Миранда, тихая, старавшаяся держаться в тени женщина, и вечно угрюмый младший брат Джуда — Говард, отец Лауры. Была еще одна вдова, ее звали Андромаха Макариос. Она была соседкой Уилмотов, когда они жили в Канзасе. И еще — восемнадцатилетний сын Андромахи, Деметриос.