Леди Стирлинг подняла глаза.
— Прогулка. Я пробыла в доме весь день и хотела бы прогуляться.
Это не то, что вызвало лукавый изгиб ее губ. Ну что ж, все равно потом она ему скажет. По крайней мере пока что они пьют чай в официальной гостиной с открытой дверью, за которой время от времени мелькают слуги. Ее экономка прошла по меньшей мере раз пять за последние двадцать минут.
— Если вы закончили, мы можем идти.
Она отклонила его предложение взять ей шляпку или шаль. Они вышли из дома. Она взглянула на небо, когда они проходили по усыпанной гравием подъездной дорожке.
— Если б я мог, то вызвал бы солнце для вас.
Ее шаги замедлились, и она медленно оглядела его с улыбкой, полной неожиданной радости.
— Спасибо, но сегодня мне не нужно солнце.
— Это почему же?
— Вы здесь, — сказала она просто, словно такого ответа было достаточно.
Это был самый прекрасный комплимент, который он когда-либо получал. Лишившись дара речи и чувствуя себя странно незащищенным, Гидеон быстро перевел глаза на широкую лужайку перед ними и устремил взгляд на деревья вдалеке. Всего раз за четыре дня, которые он находится в Боухилле, она взлетела на вершину блаженства, так что у нее нет причины считать, что он способен соперничать с солнцем. Ее слова — всего лишь часть любовной игры, и ничего больше. Он взглянул на нее, и к нему вернулась уверенность.
— Куда мы пойдем?
— Садовники позади дома, так почему бы мне не показать вам парк перед домом?
— Нам не следует заходить далеко. Небо затянуто тучами, может пойти дождь.
— Возможно, но еще не скоро. Тучи довольно далеко. Гидеон склонил голову набок.
— Признаю, что в этом вопросе вы разбираетесь лучше меня. Я ведь совсем недавно в вашей стране.
— Мы всего в четырехстах милях от Лондона, мистер Роуздейл, — сухо заметила она. — Мы же не в Египте. К ночи эти облака доберутся до Англии.
— Ай-ай-ай. А мы сегодня немножко не в духе, а?
— Это оскорбляет вашу чувствительность джентльмена?
— О нет, ни в коей мере. — Его дерзкое подмигивание сломило ее намеренную надменность и заставило улыбнуться:
— Хорошо. Я рада. — Смех, задержавшийся в ее голосе, рябью пробежал по его позвоночнику.
Как ему нравятся ее улыбки. Не те, которые вежливые, а настоящие. Редкие. Но с каждым днем, проведенным ими вместе, они становятся все менее редкими.
— Расскажите, как вы провели утро. Она разгладила ладонью перед платья.
— Ничего интересного.
— Позволю себе не согласиться. Вы бесконечно интересны.
Она недоверчиво покачала головой:
— Вы преувеличиваете. Во мне нет ничего интересного. Но если вам хочется это знать, я встречалась со своим секретарем.
— И что же вы обсуждали, если не секрет?
— Поместье, которое не слишком велико, поэтому мистеру Лейтону нет нужды приходить в дом часто. Сегодня он хотел передать мне последние новости и проверить старый гроссбух. Формально он управляющий имением, но ему больше нравится термин «секретарь», кем он и являлся до того, как согласился отложить свой уход на заслуженный отдых и поработать на Боухилл.
Она говорила так, словно секретарь отчитывался перед ней, а не перед ее мужем. Гидеон взглянул на ее руки, но не увидел обручального кольца. Хотя редко бывает, чтобы кто-то из них носил обручальное кольцо во время его визита. Ее черты четко запечатлелись в его памяти — следовательно, ему не надо было смотреть на ее красивое лицо, чтобы подтвердить, что ей не больше двадцати пяти. Слишком молода, чтобы быть вдовой. Нет, она замужем, иначе у него не было бы причины изображать ее родственника, приехавшего погостить.
Так что же это за мужчина, который запер такое изысканное создание в деревне?
Дурак, вот он кто. Скорее всего старый дурак. Неприятное ощущение сжало внутренности Гидеона, возвращая его в настоящий момент и изгоняя из головы любые нежелательные мысли о мужчине, который был до него и будет после.
— У вас есть арендаторы? — поинтересовался он в попытке продолжить прерванную тему.
Леди Стирлинг оторвала взгляд от разглядывания травы, касающейся края ее изумрудно-зеленой юбки.
— Да. Боухилл включает в себя три отдельных земельных участка. Этот, — она довела рукой окружающую территорию, — и два других, более продуктивных, ближе к деревне. Один — ферма, а другой — обширное пастбище для овец.
— У вас есть овцы? — Эта мысль казалась Гидеону забавной. — Как это… по-шотландски.
Она скосила на него взгляд.
— Это был не мой выбор, мистер Роуздейл. Они уже были тут, когда я приехала.
— А последние новости мистера Лейтона включают вышеупомянутых животных? Хорошо ли они перезимовали?
— Да. Они перезимовали вполне хорошо, и даже есть несколько ягнят, а весной должны появиться еще.
— Поздравляю с пополнением вашего стада. Вы, должно быть, ужасно горды. — Его замечание удостоилось снисходительного поднятия бровей, достойного королевы. — Что? Вы не проявляете интереса к вашим овцам? Подумайте, как бы они расцвели, если бы вы уделяли им столько же внимания, сколько розам.
— И какого же рода интерес мне следует к ним проявлять?
— Просто заниматься ими. Из вас получилась бы чудесная леди-пастушка. Представляю себе, как вы стоите посреди стада в длинном платье и широкополой белой шляпе, — проговорил он с энтузиазмом.
Она покачала головой с таким видом, словно эта мысль была более чем нелепой.
— Нет уж, благодарю, мистер Роуздейл.
— Нет? Почему же?
— От них дурно пахнет, — весело ответила Белла.
— Вы в этом уверены?
— А вы нет? Гидеон рассмеялся.
— Я просто не знаю. Самое близкое расстояние, на котором я находился от живой овцы, это когда сидел в карете и проезжал мимо отдаленного пастбища с этими животными.
— Поскольку я лучше осведомлена о вышеупомянутых животных, так как они имеются в поместье и все такое, то утверждаю, что от них дурно пахнет.
— Кто я такой, чтобы противоречить леди? Я вновь признаю за вами право лучшей осведомленности, — сказал он, поклонившись. Завидев впереди кучку вырытой земли среди густой травы, он обнял ее за тонкую талию и привлек к себе. — Кроличья нора, — проговорил он.
Она подняла к нему лицо.
— Спасибо, — едва слышно произнесла Белла.
— Не за что. Не хочу, чтобы вы подвернули лодыжку. Тогда вам пришлось бы просидеть в доме гораздо дольше, чем одно утро. — Кончики пальцев слегка скользнули по изгибу ягодиц, когда он отпустил ее.
Короткий порыв ветра высвободил несколько длинных белокурых прядей из шпилек. Слегка нахмурившись, леди Стирлинг нетерпеливым жестом вернула их на место.
— Ну а вы? Как вы провели утро?
— Ничего по-настоящему интересного.
— Поскольку такой ответ не устроил вас, то не устроит и меня. — Она с видом превосходства слегка склонила голову, явно довольная собой.
Скучно. Его утро было крайне скучным. Гидеон потер ладонью затылок.
— Правда, это совсем неинтересно. Я читал газету.
— И это все? Вы провели все утро с «Тайме»? Откуда она узнала, какую газету он читает? Затем он догадался. Очевидно, служанка.
— Еще сыграл несколько партий в карты.
— Вы играете в азартные игры, мистер Роуздейл? — с интересом спросила она.
Вспомнив часы, которые он провел за игровыми столами, Гидеон уклонился от ответа.
— Довольно затруднительно играть е самим собой. Выигрыш есть проигрыш.
— Не этим утром. Вообще.
— Какой английский джентльмен не играет время от времени? — Он взглянул через плечо. Они зашли дальше, чем он думал. — Нам следует повернуть назад.
— Еще нет. Пройдемте чуть-чуть дальше, — взмолилась Белла.
Беспокойство отразилось на лице мистера Роуздейла, когда он посмотрел на небо.
— Нам правда лучше возвратиться. Ветер усиливается, а вы не взяли шаль.