— Я могу отключить, — сказала Лета.
— Постой, — Март задумался. Вне сомнений, Лета действительно могла отключить сигналы чипа. То есть она по-прежнему бы следила за его состоянием, но информация эта использовалась бы уже только в медицинских целях. Вот только нужно ли оно ему?
То, что сейчас она сделала — самая что ни на есть эмпатия. Только абсолютная. Если отключить чип, эмпатия останется, но роботу будет гораздо сложнее понимать его чувства. Она станет более чужой. Значит…
— Оставляй, — Март вздохнул. — Мне лучше, если ты будешь понимать меня полностью.
— Хорошо. — Лета осмотрелась, не нашла ничего, на что можно было бы сесть и с довольной улыбкой плюхнулась Марту на колени. Тот рефлекторно обнял её за плечи.
Кожа Леты была мягкой, тёплой, и он будто чувствовал, как под ней пульсирует кровь. В немом удивлении Март положил руку девушке на шею — там действительно билась тонкая жилка. Лета снова улыбнулась.
— Теперь понятно, за что они дерут такие деньги, — пробормотал Март.
— Новейшие технологии, — не без гордости сообщила Лета. — И тебе я досталась бесплатно, так что не надо бурчать.
Он вновь воззрился на неё с изумлением, на что корабельный компьютер рассмеялась уже в голос. Смех был очень естественным, хотя Март и уловил фальшь. Было что-то неестественное в движениях андроида, да и в мимике тоже. Инженеры ещё не могли воспроизвести все тонкости человеческой мимики, Лете был доступен лишь очень ограниченный спектр эмоций. Но она играла голосом, и куда лучше, чем «чурбаны», которых Март видел в документальных фильмах.
— Ощущаю себя Пигмалионом, — признался пилот.
— Понимаю, — уже серьёзно ответила Лета. — У тебя есть для этого все причины. Ты ведь меня создал. Инженеры «Порше» построили лишь тело.
Март промолчал. Ему хотелось сказать хоть что-то наперекор, но в голову ничего умного не приходило. Лета была полностью права — это он за два года превратил её из сухого флегматичного борткомпьютера в весёлую собеседницу. А разделённый на два слоя разум робота, аппарат его мозга вдохнул в неё жизнь. Или наоборот — он не мог точно сказать.
Зато в душе он был уверен, что держит в объятиях настоящее живое тело. И плевать, что на самом деле там внутри.
Только этого ли он хотел? Пока Лета была всего лишь голосом, он не считал её личностью. Имитация собеседница — да, поддержка разговора, чтобы не потерять навыки речи — да, словесные игры в час скуки — о да, но не личность. Зачем он обучал её? Из любопытства, наверное. А теперь она стала почти человеком.
И одиночество осталось позади. Но если бы Марту нужна была спутница, любая женщина с радостью согласилась бы лететь с ним. Именно поэтому он никого с собой и не взял.
Но всё равно получил спутницу.
Сковородка шипела, плевалась маслом, когда Лета выливала на неё взбитые яйца. С появлением искусственной гравитации «космическая» еда осталась лишь в ретро-ресторанах — и Март с удовольствием завтракал яичницей, пока ещё мог. Благодаря консервирующему раствору яйца могли храниться около года, но полет вполне может продлиться дольше, а где он за тысячу световых найдёт курицу?
Ну, то есть можно было бы, конечно, взять птиц с собой. Один человек вместо расчётных четверых — места много. Вот только Март сомневался в своих способностях фермера, да и необходимость тратить кучу времени на кормление и уход изрядно смущала. Не то это, что было бы ему интересно. А яйца не настолько важны, можно и потерпеть.
Лета посолила яичницу, затем добавила перцу. Март с наслаждением наблюдал за ней — каждое движение робота словно вливалось в один бесконечный танец, плавный и чёткий. Даже когда она тянулась за перечницей, тело её изгибалось, как лоснящаяся змея, и смотреть на это было одно удовольствие. Он задумался, было ли это заложено специально или получено в ходе алгоритма? О копировании движений актрисы, как когда-то анимировали компьютерные игры, речи не шло. Нельзя заложить в память всё — робот должен уметь двигаться в любой ситуации.
Она ловко подбросила яичницу и поймала её обратно уже другой стороной — так, словно занималась этим не один десяток лет. Лучшие циркачи — роботы, — подумал Март, продолжая следить за ней.
— Ты будешь есть? — спросил он, зная, что задаёт глупый вопрос. Но Лета ответила спокойно: