Девочка нервно смеется. Как странно она разговаривает. Так не разговаривает ни один ребенок. Интересно, что за книги дают ей читать?
Сильно сощурившись, она меняет тему:
— Вы заметили афишу у входа в ресторан?
Отрицательно мотаю головой.
— Ну как же! Справа! Она еще за витриной! Неужели вы не видели афишу о выступлении карликов-акробатов! Ее невозможно не заметить!
Нет, никакой афиши я точно не видела. И видеть не хочу, и даром мне не нужны карлики. Интересно, сколько еще маленькая нахалка собирается тут сидеть?
Терпеть не могу непрошеных гостей. Кого же она мне напоминает? Не могу вспомнить. Да и не хочу.
Осмотревшись, она принимается беспардонно изучать содержимое открытых ящиков гардероба.
Заметив на кровати мой раскрытый изумрудно-зеленый, как голова селезня, чемодан, она вдруг заявляет: «Ты помешана на порядке! Еще одна помешанная на порядке! У меня уже есть одна такая. Мэри Джейн — воплощение порядка. Но ты, конечно, превзойдешь ее в несколько раз. В вопросах порядка, естественно…»
Она опять смеется. Наверное, в этом и заключается моя работа — внимательно слушать этот бред и странный, неуместный смех этой девочки. Вдруг она произносит: «Вообще-то афиша довольно старая. Может, карлики все давно умерли. Вы же знаете, карлики долго не живут. А карлики-акробаты — и подавно. Но я все-таки надеюсь, что они не умерли и однажды поздно вечером покажут нам в ресторане спектакль. Поздно-поздно… Так поздно, что в ресторане не будет посетителей. Только мы с вами. А мы будем смотреть на них и бросим им желтую розу».
Странная девчонка. Прыгает с темы на тему, как муха по мусору. Меня охватывает сильное, нестерпимое беспокойство. Не желаю слушать этот бред. Она пугает меня. Почему она не уходит?
— Ну что, красивую я сценку вообразила? — грустно продолжает она. — Только я ведь вам не нравлюсь. Понимаю: вы не пускаете никого постороннего в свою жизнь. И сами ни в чью жизнь входить тоже не хотите. Я по ночам засыпаю поздно и с трудом, и приходится смотреть свои сны днем.
Это мой доктор так сказал. Он, конечно, рассказал все домашним. Но я сама в этом виновата. А доктору просто не хватает фантазии. Но бедная фантазия всегда нуждается в помощи богатой. Такой, как моя. Такие, как я, всегда делятся своей фантазией с другими. Хотя прекрасно знают, что ее не вернут, а наоборот, придут и попросят еще. Ну не можем же мы отправлять всех восвояси с пустыми руками, когда у нас самих ее залежи? Вас не раздражает, что я считаю вас такой же, как я? Мне кажется, я не ошиблась с вами.
— Значит, вас мучает бессонница?
Кажется, я впервые что-то ответила ей. Но это удивило не ее, а меня. Ведь я собиралась наказать маленькую нахалку. Собиралась поставить ее на место. Я, конечно, не собираюсь вникать в ее бредни, но что-то заставляет меня разговаривать с ней — наверное, неизъяснимая печаль, в которую она укутана, как в теплое одеяло.
Всплеснув руками, она кривится: «Это все мелкие, земные проблемы. Такие проблемы лишают меня снов. Я не случайно говорю во множественном числе: из-за этих глупостей я пропустила тысячи снов. Но это еще не все…»
Она впервые нерешительно заминается. Одобрительно киваю ей. Она уже так много сказала, что я выдержу еще.
Опустив глаза, она выдает: «Самые заразные болезни — душевные».
Неожиданный поворот… Во что эта пигалица играет со мной?
— Я вас обидела? Я только хотела сказать, что моя болезнь заразна… то есть сегодня и вы спать не будете. Видно, что вы прячетесь от чужой боли и грусти. Из-за собственной грусти, из-за собственной фантазии. Мама говорила, что в каждом человеке, у которого такая фантазия, сидит демон. Этот демон всегда готов питаться болью других людей. Пожалуйста, только не думайте, что я хочу переложить на вас свои проблемы, разбудив вашего демона. Наоборот, я, как и вы, ненавижу тех, кто так поступает.
Немного раздраженно отвечаю ей: «Надеюсь, у меня все не так плохо. Пробуждение демона не зависит от желания либо нежелания, чтобы он проснулся. А вот если на него кричать, он может проснуться — ведь он не крепко спит».
— Я лунатик. Иногда по ночам вообще не сплю. А если сплю, то слишком беспокойно. Не очень понятно, зачем я отправилась в это долгое путешествие, да еще на корабле. Вы, наверное, будете со мной в основном во время сна.
— Да с какой стати?! — взрываюсь я. От моего крика будто лопается невидимая струна — у нас обеих как гора с плеч. Но, в самом деле, с какой стати? Почему тогда не написали в том чертовом объявлении, что КОМПАНЬОНКА ТРЕБУЕТСЯ НА ВРЕМЯ СНА?!!