Но в ней должно быть очень холодно.
Там, наверху, я и застал шамана. Вместе со Сканди в рубке находился крупный мужчина в черной парке. Рулевому вряд ли исполнилось больше сорока, и от него веяло звериной силой. Несмотря на холод, от которого немела кожа, здоровяк стоял с непокрытой и абсолютной лысой бугристой головой. Его глубокие, утопленные на лице глаза чуть щурились, высматривая в снежной метели возможные провалы, расщелины или же ледяные зубы, лоб разрезали глубокие горизонтальные морщины. Пол под ногами чуть клубился паром. Это было единственное отапливаемое место в куполе.
— Здравствуйте, — сказал я.
Он лишь на миг скосил на меня взгляд — и тут же вернулся к своим обязанностям. Сканди молчал, опершись кулаками о штурманский стол со стопкой карт из тонкого металла и вглядываясь во что-то позади ледохода. По прозрачному куполу барабанила ледяная крупа. Стоял день, но небо опустилось очень низко и почти слилось с землей.
Наконец здоровяк кивнул:
— Привет, малыш.
Голос у него оказался под стать. Глубокий, как Черные провалы, и пробирающий до костей, как гудок ледохода-тягача.
Его внимание ободрило меня. И внутри зародилось странное, но необоримое желание спросить у неге про шапку. Я то и дело возвращался взглядом к его почти красному черепу, кожу которого испещрили жуткого вида шрамы. Неужели ему не холодно?
Странно, что после случившегося в Кассин-Онге меня могла заботить паршивая шапка на голове незнакомца!
— Ты прав, — вдруг сказал Сканди. Голос его прозвучал сипло и немного потерянно. — Ты абсолютно прав, мастер Эльм. Это действительно ледоход.
Я сразу оказался у стекла.
Мне показалось, что холод, царящий в рубке, — это сущая ерунда. Мелочь, не стоящая никакого внимания. Потому что там, в снежной крошке, среди беснующихся ледяных кристалликов, стихия могла изодрать кожу в клочья и тут же заморозить брызнувшую из ран кровь.
Среди буйства метели виднелся темный силуэт, в котором лишь угадывался идущий по нашему следу корабль.
— Кто-то спасся, да?! — обрадовался я.
Сканди промолчал. Он смотрел на преследующий нас ледоход с подозрением.
— Скажи что-нибудь, старик. Может, стоит остановиться?! Вдвоем будет проще выбираться из этого собачьего места, — прогудел Эльм.
Здоровяк обернулся, на миг бросил жгучий взгляд на шамана и вновь перевел его на метель.
— Чего молчишь, старый дурак?!
— Полный ход, мастер Эльм, — хрипло выдавил из себя Сканди.
— Понял тебя, шамми! — с веселой злобой сказал рулевой. — Собачий мир, собачье племя!
Грохот гусениц, сражающихся со льдом, стал еще громче. Машина чуть качнулась вперед.
— Спускайся вниз, малыш, — посмотрел на меня Сканди. В его глазах разгоралась ярость, и только сейчас я понял, кто нас преследует. — Пригляди за юным Фарри…
— Фарри?
— Тот мальчишка, твой сосед. — Шаман с отсутствующим видом уставился в метель. — С ним все будет хорошо, но за ним нужно приглядеть. Я подобрал его вместе с мастером Эльмом… Светлый Бог, как же это удивительно, мой маленький друг. Мне могли встретиться ан Ламы из ближайшего дома. Ан Гадисы, ворчливый Шанц ан Грант. Хоть кто-нибудь! Но мне удалось вытащить оттуда только двух циркачей, которых я прежде никогда не видел. Подумать только…
Он поправил отороченный мехом капюшон. Руки старика дрожали, я отчетливо это видел.
— Давай, собачья железяка! — прорычал слышавший это Эльм. В нем всколыхнулось мимолетное недовольство, а затем здоровяк вцепился в обмотанное тряпками колесо и с усилием провернул его. — Давай!
Ледоход словно сопротивлялся рулевому.
— Иди, Эд ан Бауди… — сказал шаман.
Я ушел, понимая, что ничем не могу помочь рулевому Эльму и старику Сканди. Простой мальчишка с бесполезным даром эмпатии. Одинокий сирота, в один день потерявший весь знакомый ему мир. Вселенную, резко сократившуюся до загадочного компаса мертвого Эрни.
Глава пятая
Эльм и Фарри
Я сидел у кровати незнакомого мальчишки, когда тот открыл глаза. Пару мгновений он изучал потолок, потом моргнул пару раз, привыкая к свету. Скосил на меня непонимающий взгляд.
— Привет, — сказал я, не найдя других слов. Фарри еще раз моргнул (ресницы у него были длинные, как у девчонки), затем поморщился, пошевелив разбитыми губами: