— Алло? — негодовал голос, готовый обрушиться на возмутителя спокойствия. — Алло, алло!
Даша положила трубку и отправилась обратно, в приютившую ее каморку. Дрожа, она поднималась по лестнице, еще пахнущей ремонтом после каникул, но остановилась, ощутив, что вздрогнувшее сердце вот-вот разорвется на куски. Ей немедленно, позарез надо было поговорить с Артемом. Не раздумывая, она бросилась на второй этаж и вылезла в окно потайным маршрутом, известным всем студентам общаги.
Она бежала по ночному городу, не боясь ни хулиганов, ни подгулявших компаний. Весь мир перестал для нее существовать. Она вскакивала в пустые автобусы, проезжала наугад остановки, кружила по незнакомым улицам, снова кидалась к первому попавшемуся транспорту. Скоро она была в подъезде, где жил Артем и, почти обезумев, колотила в его дверь.
Разбуженные хозяева недоуменно уставились на девушку, но, разглядев ее полубезумный вид, сменили гнев на милость, а не склонный к сантиментам Артем рассердился за беспокойство больше остальных. Находчивая Даша соврала, что в общежитие явилась проверка, что ее выставили вон, и мудрые родители, знавшие, как жестока бывает жизнь, смягчились. Через несколько минут Даша сидела на кухне, куталась в вязаную шаль с кистями, прихлебывала горячий чай, а отец Артема раздавливал в кулаке баранки и потчевал гостью. Мама Артема безропотно стелила постель на диване и вздыхала:
— Что ж делать, ладно… все-таки отец — директор музея.
Артем хмуро наблюдал за этими хлопотами. Ему казалось, что его облапошили и силой вынудили к исходу, которого он вовсе не хотел. Он попытался злиться на Дашу и не мог — понимая, что она поступила возмутительно, он, привычный к тому, что девушки постоянно хитрят и лицемерят, невольно прощал ей трогательную выходку: ее извиняло, что она любила его, как кошка. Но он еще держал в уме, что все началось с подлого Коляна, который не только прикарманил его трешку, но и заманил в общежитие, а потом скрылся. Сознание, что его обвели вокруг пальца, всегда бесило его, и сейчас он безошибочно определил виновника. Дашу обласкали и уложили спать, а Артем еще долго сидел на кухне, дулся на Коляна и придумывал для него экзекуции.
*
Свадьба была скромная, только для своих: родственников и друзей жениха пригласили во множестве, полным списком, а с невестиной стороны не было даже подружек. Дашин отец, когда речь зашла о деньгах, долго жался и в конце концов добавил в общий котел самую малость, рублей пятьдесят, оскорбив и родителей, и самого Артема, который большую часть внес лично: у него были скопленные средства, он старался ни от кого не зависеть. Его способы бывали сомнительны, но он еще со школы не клянчил ни у кого ни копейки.
— Достались сваты, — выговаривала мама, когда Даша ее не слышала. — Скупердяи. Тоже мне, директор музея.
Зал сняли в столовой, но по знакомству, и еда была, как в ресторане. Дашин отец пришел в мятом пиджаке, потолкался с краю, где накидывалась водкой четвероюродная родня, и через час исчез, а Артем заметил, что Даша без него вздохнула свободнее.
Она искрилась счастьем среди шальных гостей, и Артем уже убедил себя, что лучшей жены, чем Даша, ему не найти. Он принял судьбу и выбросил из головы дурацкий совет компаса, рассуждая, что устройство, заточенное на воровскую удачу, вряд ли подскажет что-то верное в такой деликатной области, как любовь.
На Даше было платье с серебристо-голубым отливом, сшитое подругой покойной матери. Артему показалось, что портниха, разорив театральную костюмерную, пустила в дело капот снегурочки, но свадьбу он вообще считал формальностью, и поэтому смирялся с любым абсурдом. Он подметил, что его невеста нравится его гостям — Даша с такой неподдельной радостью лобызалась с новой родней, что невольно подкупала свойственников, и никто бы не сказал, что она гордится или задирает нос. Возвращаясь за стол, чтобы послушать тосты и поцеловаться с новобрачным под крики "горько", она придвигала к себе бадейку с селедкой под шубой и накладывала очередную тарелку.