Страх обуял меня. Не разбирая дороги, я рванул в сторону деревни. Мне хотелось верить, что всё обошлось, и это лишь чья-то злая шутка, но запах смерти пронзил моё тело, и такая надежда сразу исчезла. Оставалось лишь молиться, что Кейла жива.
Выбежав из леса, я сразу направился к своему дому; он был как раз ближе всех. Дом был полностью уничтожен, лишь дотлевали последние угольки. Огонь обратил его в кучу пепла, перемешанную с недогоревшей трухой. В панике я стал искать любые следы Кейлы и наделся, что при пожаре её там не было. Обыскав всё, не жалея своих копыт, я не обнаружил ничего напоминающего сгоревшее тело. Выдохнув с облегчением, что жены моей там не было, я отправился в саму деревню.
Я пришёл в ужас, увидев, что произошло с моей деревней. В небо поднимался густой, практически чёрный дым; последние дома были поглощены пламенем. От них остался лишь пепел, по которому то и дело прыгали маленькие огненные искры, то вспыхивая, то угасая.
Меня сковал страх. Дикий, животный, заполоняющий и напрочь вытесняющий все другие чувства. Зрачки сузились в несколько раз, а рот самопроизвольно раскрылся: я не мог сказать ни слова и стоял в оцепенении, словно был закован в тяжёлые кандалы. «Что произошло? Почему? ГДЕ КЕЙЛА?» — истошно кричал мой разум, но я не мог не то что сдвинуться с места, а даже пошевелить копытом.
Казалось, что всё это просто кошмарный сон; я напрочь отказывался верить в то, что показывали мои собственные глаза. Однако они не лгали, и этому свидетельством был ужасный тошнотворный смрад, который резким запахом врывался в лёгкие и кружил голову, отдаваясь дрожью по всему телу.
Посреди деревни располагался самый кошмар. Там была навалена куча сгоревших трупов, которые были накиданы друг на друга, как какой-то мусор. В них я с ужасом узнавал товарищей и соседей. Их тела были полностью в запёкшейся крови, из многих вылезали кишки и прочие органы, некоторые из них даже пульсировали, на что я не мог смотреть без рвотных позывов.
Именно их запах тогда принёс мне ветер. Запах сгоревшей плоти расходился на большое расстояние; становилось трудно дышать. Чтобы не задохнуться от трупного запаха, пришлось отойти на приличное расстояние. Мозг соображал с бешеной скоростью. Я не мог поверить, что среди этих трупов есть Кейла, и что она также страдала, как они. Эта мысль сподвигла меня вернуться обратно и достать тело оленихи, но громкий шум вперемешку с кашлем меня остановил. Повернувшись, я увидел выбирающегося из-под завала главу, Дара. Весь покрытый высохшей кровью, он с трудом выбирался из ловушки. Я что было сил побежал к нему и помог выбраться.
Напав на главу, я бешено стал терзать его вопросами:
— Где Кейла? Что произошло? Кто это сделал? — но вместо ответа я получил лишь мучительное мычание. Я, будучи всё это время в порыве гнева, только сейчас обратил внимание на то, что у него отсутствовало пол-лица. Ну, как сказать отсутствовало, просто у половины лица не было кожи. Огонь уничтожил часть лица Дара, оставив лишь лоскуты мяса и висячий глаз. Как он вообще остался жив? Уму непостижимо. Но я не убавлял свой напор. Сейчас Дар находился на грани смерти, но я был обязан узнать, что тут случилось, даже если придётся клещами вытягивать из него всю информацию.
— Говори, кто это сделал?
Дар старался говорить, но боль была невыносима. Он чувствовал, что через пару минут настанет его конец. Тело горело в агонии, глаз висел, покачиваясь в разные стороны и принося новые порции боли. Но уйти к остальным, не оставив Корвану информацию о том, кто это сделал, он просто не мог. Говорить Дар уже не мог, но двигать конечностями — легко. С силой он оттолкнулся от Корвана. Тело с каждой секундой переставало его слушаться, но он держался, копытом выводя разные буквы, которые могли помочь Корвану отомстить за всех них. Уже через минуту тело Дара онемело. Он упал, сдвинувшись в другую сторону.
Я подбежал к месту, где после себя оставил сообщение Дар. Разобрать было трудно, но я понял одно: «Кейла… Релог… На восток». Дальнейшие слова были неразборчивы, но я знал достаточно: кто и где. Подойдя к Дару, я увидел, что он пустым взглядом уставился на небо. Дар покинул этот мир, оставив бремя мести на меня.
— Спи вечным сном, Дар. Ты был достойным главой. Я отомщу за наш клан! — гневно произнёс я, закрыв уцелевший глаз главы Светлых. Оставив его, я направился на восток. В мыслях были лишь месть и ненависть к этой мрази, что сотворила всё это с нашим домом.
Пробираясь через заросли терновника и густой растительности, я с каждым шагом приближался к своей цели. При этом с этими шагами мой гнев только увеличивался. Мысли были лишь о мести. Каждый план об убийстве и экзекуциях был страшнее предыдущего. Глаза заливались кровью; лишь мысль о том, что Кейла с ним, удерживала меня от опрометчивых шагов. Кто знает, может, Релог устроил засаду, понимая, что моя супруга у него, и я сломя голову сейчас бегу прямо к нему в лапы. Нет, мне нужно думать трезво и убрать эмоции в сторону. Одни они могут меня погубить в этот роковой момент в моей жизни.
Когда я прошёл ещё несколько метров, моему слуху удалось поймать чьи-то звуки. Эти звуки принадлежали моей супруге. Мольба о помощи заставила чувства взять верх над разумом. В бешеном состоянии я вырвался из цепких лап леса. Рядом с пещерой стояло трое замызганных мразей; все они были в шрамах, а у кое-каких в некоторых местах вообще отсутствовала шерсть. Это были одичалые — изгнанные за свои преступления в кланах. Они без какой-либо жалости насиловали Кейлу. Ярость захватила моё тело. Теперь разум, который должен быть на первом месте, исчез. Вместо него появился звериный инстинкт.
— Тихо… Я сейчас дойду до кондиции и заполню тебя. Потерпи. Я надеюсь, ты родишь мне крепкого наследника, — произнёс изгнанник с разорванным ухом и шрамом на всю морду, увеличив свой темп.
— Нет… пожа… лу… — безжизненно хрипя, промычала Кейла.
— Стив, мы же договаривались, что первенец будет от меня! —возмутился второй олень.
— Да ладно тебе…. Сейчас… Ещё… чуть-чуть… — уже было видно: оставалось немного, и лоно лани заполнится. Однако резкий удар заставил Стива остановиться. Не понимая, что сейчас произошло, он опустил голову вниз и увидел черное копыто, покрытое кровью, которое торчало прямо из его грудной клетки. Я вытащил его, и труп повалился набок, издав лишь подобие хрипения. Я силой отшвырнул его в сторону, подальше от своей жены.
Двоица, увлекшаяся зрелищем и ожидавшая своей очереди, не увидела меня, позволив совершить первое убийство прямо у них на глазах. Последующие действия оказались быстрыми. Они не успели даже среагировать, не то что что-то сделать. Тело их друга, откинутое мной, сбило этих двоих с ног, и я оказался рядом с ними и одним ударом пробил обоим головы. От удара их черепные коробки лопнули, как пузыри, и мозги разлетелись по сторонам.
— Корван… — только и смогла произнести олениха, протягивая копыто в мою сторону.
Когда я увидел Кейлу, ярость потухла во мне так же молниеносно, как и появилась. Подбежав к супруге, я стал осматривать её. Всё тело было покрыто ранами от глубоких до порезов. Шерсть лани больше не имела светло-коричневый окрас: из-за высохшей крови он стал кораллового цвета. Волосы на её голове слиплись между собой из-за спёкшейся крови. Эти мрази хотя бы не тронули лицо… Не знаю почему, но хвала древнему! Хоть здесь всё цело.
Лань смотрела на меня безжизненными глазами, как бездушная кукла. Разум затуманился; он не хотел выпускать её из клетки, которую выстроил. Мне было плевать на это: если не вытащить Кейлу из этого состояния сейчас, то для меня она будет потеряна навсегда. Вспоминая предостережения Драгнира, я воспользовался своим даром, который так долго скрывал ото всех.
Приложив копыто ко лбу лани и сосредоточившись, я пробрался в сознание Кейлы. Там среди тёмного нечто мерцал маленький огонёк, который с каждой секундой лишь угасал. Поняв, что времени очень мало, я протянул копыто к нему и, схватив его, прижал к себе и своим дыханием стал раздувать в нём жизнь. Подобно тлеющим уголькам, с каждым разом огонёк то вспыхивал, как яркая звёздочка, то опять потухал. Убедившись, что он уже не потухнет, я вытащил из собственной груди такой же огонёк, только яркий и красивый, и прислонил его к огоньку Кейлы, делясь своим теплом. После этого её огонёк засверкал множеством красок. Он вырвался из моих объятий и вышвырнул из сознания своей хозяйки.