Дядя Макарий снял майку, готовясь делать зарядку.
— С добрым утром, товарищи! Приготовиться к ходьбе, — бодро командовал диктор. — Вздохнули… Шагом марш! Раз, два, три, четыре! Дышите носом, глубже!
Дядя топал по комнате, размахивал руками, приседал на корточки. Я стоял за его спиной и через силу делал ненавистные мне упражнения.
— Юра, не свисти!
— Я дышу носом…
До приезда дяди Макария я никогда так рано не вставал. Обходился без всякой физкультурной зарядки. И ничего не случалось. Никто из ребят не скажет, что я трус или у меня в кулаках нет силы. Мне не надо тренировать руки и тискать резиновый мячик, как это делает Федя Зайцев. Длиннорукий Баскет и тот боится меня!
После зарядки мы вышли во двор и принялись обливаться у колодца холодной водой.
Дядя Макарий долго растирался мохнатым полотенцем, пока у него не покраснела кожа на руках и на груди.
Надевая ботинки, я увидел, что оторванная подметка пришита дратвой. Это дядина работа. Но я напрасно ждал, что он напомнит мне об этом, а потом своим глуховатым голосом прочтет лекцию о бережливости.
Я торопливо съел жареную картошку, выпил чай. Постарался не стучать ложкой по стакану. Пусть дядя убедится, что учел его замечание. С особым старанием расстелил на скатерти газету, разложил книги. Пора делать уроки. Оглядел комнату. Справа на этажерке высокие стопки дядиных книг. Они изменили нашу комнату. Никогда еще у нас не было столько книг, прямо как в библиотеке. Смотрел я — интересных мало. Дядя не покупает приключенческих. Не любит он читать и о шпионах. Говорит, чепуха.
Дядя Макарий успел уже расположиться на диване. Он взял словарь немецкого языка и начал учить слова. Старательно выговаривал:
— Брюке — мост. Брудер — брат. Брюмбер — ворчун. Брюнен — молодец.
По дядиному методу каждый день нужно было заучивать по десять иностранных слов и одному четверостишию.
Выучив немецкие слова, дядя достал томик Лермонтова и начал читать:
«Не даются дяде стихи», — подумал я, улыбаясь. Я успел уже выучить:
Дядя Макарий убедился, что твердо помнит четверостишие, отложил Лермонтова и взял другую книгу. Эту книгу я видел первый раз. Не удержался и прочитал: «Одноковшовые универсальные строительные экскаваторы».
— Вот, вчера купил, — сказал дядя. — Хорошо, что ты мне сказал, осталась последняя.
— И не передумали? Хотите стать экскаваторщиком?
— А как же? Если я что задумал — сделаю. От своего я никогда не отступаю. Такое у меня, брат, правило!
— А Звездин говорит, что лучше работать шофером. Самая сейчас ходовая специальность. На любой стройке нужны.
— Это верно. Но только экскаватор — удивительная машина, умная. Дороги строит, каналы роет, дома каменные может сооружать. А ты говоришь!
— На курсы шоферов и сейчас принимают. Значит, шоферы больше нужны. А на экскаваторщиков уже не учат!
— Знаю, — дядя нахмурился. — Опоздал я. Надо было на месяц раньше приехать. В августе набрали последнюю группу экскаваторщиков. Попробую сдать экстерном. Договорился с одним человеком. Поработаю с ним на машине. Обещает выучить.
— С кем?
— С Сергеем Даниловичем. Опытный экскаваторщик. Кажется, и человек хороший. Так мне показалось. Ну, хватит. Давай заниматься.
Мне не хотелось сидеть за книгами. Я с удовольствием бы выбежал во двор, где ярко светило солнце. Стояли последние дни осени. На ветвях поблескивали нити паутины. Я узнал, что на каждой ниточке отправляется в полет маленький паучок-путешественник.
Где-то застрекотал мотор самолета. Я поздно выглянул в окно: маленький самолет скрылся за меловой горой.
— Почтовый.
— Да, ПО-2, — подтвердил дядя. — Славный работяга!
Лицо у дяди Макария подобрело, я приготовился услышать рассказ о войне, о воздушных боях. Но дядя сказал:
— Надо заниматься.
Я открыл учебник и принялся читать условия задачи. Я десять раз подряд перечитал несколько строчек, но так и не мог понять, что же требуется узнать.
Раздался стук в дверь. Я вскочил, но тут же опустился под строгим взглядом дяди Макария.