- Милый, - потянула к нему ручки Фроська, - До первых петухов ещё два часа. Ты уж постарайся, милый.
Но, даже Фроськиной энергии уже не хватало, чтобы направить действия мужика в нужное русло. Ему хотелось уже только одного, спать. Такой марафон мало кто выдержит, да ещё поев прилично, да расслабившись в баньке. Знал бы, думал Агент, не ел бы столько много и не парился бы так долго. Хороший петух - худой петух.
- Милый, - грустно проинформировала Фроська. - Природа ждёт от тебя подвигов. Постарайся продержаться до первых петухов.
Агент бы с толстым удовольствием продолжал бы подвиг, но сил уже действительно не было. Надо было отдохнуть, хоть с часок, хоть минуток двадцать. Но Фроська решительно пресекла его попытки увильнуть от выполнения мужской функции.
- Второй раз спрашиваю, милый, - девушка стала теребить тушку Агента. - Давай, хоть немного трепыхайся.
- Не могу, - просипел Агент. - Давай часок отдохнём.
- Никак нельзя, драгоценный мой, - чуть не плача сказала молодая женщина. - Петухи ещё не орут. Третий раз спрашиваю: ты будешь трепыхаться, или как?
Агент не помнил, что он говорил в ответ, он начал погружаться в неконтролируемый сон. Последнее что он услышал, это были слова Фроськи: "Тогда я тебя, милый мой, съем. Но ты, хороший мой, приходи ещё. Тебя ждут подвиги и великие дела". А последнее, что он ощутил, это зубки ведьмы на своём горле.
Очнувшись на респе, Агент был зол, как тысяча полосатых чертей. Вот же гадская жизнь: его съела любимая девушка, тьфу, женщина. Как она смогла так с ним поступить? Вот, как? Агент скромно умалчивал, что сам виноват: не смог осчастливить девушку из-за своей прожорливости. Надо же: за хавчик променял такую замечательную ночь любви. До каких-то сраных петухов не мог продержаться. Злился он на Фроську, на самого себя, даже досталось Зверюге, который был здесь совсем не при делах. Где мой любимый огнемёт? Щас возьму его и выжгу это гнездо с озабоченными дамочками до пепла! Но, вспоминая о прелестях Фроськи, как-то не очень хотелось жечь её огнемётом. Эх, какие у неё ручки, а какие ножки, а глазки, а....так, хватит комплексовать и биться головой об Зверюгу. Надо головой думать, а не колотить ею об Зверюгу. Вскоре голова начала приходить в себя и выдавать более конструктивные мысли. Подумаешь, великий подвиг, провести ночь любви с любимой девушкой до сраных петухов. Надо меньше жрать перед подвигом, да и банные процедуры свести к минимуму, чтоб не разморило. Да и схитрить надо самую малость: начать подвиг, как можно позже. Надо подольше развлекать девушку разговорами: они это любят. Рассказать ей, что ли, про звёзды, про Луну, про любовь-морковь, стишки почитать. Смотришь, на подвиг меньше времени надо будет. Это называется тактическая уловка, а не отлынивание от совершения подвига.
Сказано, сделано. Агент два дня морально готовился к совершению подвига, а потом смело поехал на Грязные выселки. У него был план, как технично осуществить этот весьма великий подвиг. Агент ехал на Зверюге с улыбкой на морде и с блеском в глазах, он ещё не знал, что все его планы с треском вскоре провалятся. Ведь правильно говорят мудрецы: хочешь насмешить Высшие силы, расскажи им о своих планах.
Грязные выселки встретили бывшего участкового Мухина с распростёртыми объятиями и восторженными визгами обитателей этого населённого пункта. Как к себе домой приехал он со Зверюгой. Фроська, потупив глазки и нервно теребя платочек, бормотала что-то про то, что природу не перепрыгнешь, что она не хотела, что любит Агента больше всего на свете. В общем, слёзы ручьём, сопли бахромой. Пришлось Агенту милостиво простить Фроську. Она от таких слов сразу расцвела и превратилась в самую заботливую женщину, которая обожает своего мужчину. Потом Мухин стал осуществлять свой план самым коварным образом. То есть тянул время, как только мог. Но сам не понял, как оказался с Фроськой на одной кроватке, где и начал осуществлять свой подвиг. Но теперь он всё делал вдумчиво, со смаком, а не так, как раньше, быстро и в порыве страсти. Фроська млела от такого обращения, вела себя активно и с фантазией. Женщина выполняла любые желания своего мужчины с огромным удовольствием. Так продолжалось до тех пор, пока не осталось два часа до крика петухов. Здесь Фроська взволнованно сообщила своему партнёру, что есть ещё некоторые обстоятельства, которые природа обусловила для выполнения мужиком своей функции. Мухин насторожился, а Фроська, жутко смущаясь и запинаясь через слово, стала говорить, что раз прошлый раз Мухин несколько, к-хм, опарафинился, то природа чуть-чуть, самую малость, усложнила его подвиг. Такое дело. Но она, Фроська, совершенно уверена в силе своего неутомимого мужчины. Ведь он орёл высокого полёта, можно сказать, самец, ага.