— Залетела что ли? — удивились мужики. — И как же ты это сподобилась? А он кто?
Вот как с этими дуболомами общаться на равных? Они всё воспринимают криво.
Пришлось говорить правду, что она не просто Анастасия, а Святая Анастасия.
Мужики от этого заявления вытаращили глаза. Вот дела: у бабы Мани, сроду-то совести ни грамма не водилось, а тут вдруг святость прорезалась. С чего бы это?
— Вы, товарищи, на меня в профиль посмотрите внимательно, — начала демонстрировать свой профиль мужикам баба Маня. — Угадываете? Теперь понимаете, на кого я похожа? Узнаёте?
— На Хрущёва, что ли? — удивился Санёк.
— Не, — включился в процесс опознания Витёк. — Если пенсне на нос пришпандорить, то на Лаврентия Палыча точно похожа.
— Да на какого такого Лаврентия Палыча? — взъярилась баба Маня на непонятливых селян. — На своего папочку Колю я похожа. Как две капли воды.
— Дык, какой папочка твой Николай? — удивился опять Санёк. — Ты же всегда была, эта… Финга… Афигеновна.
Роняя горячие слёзы на землю, баба Маня раскрыла бедным селянам свою роковую тайну. По её словам выходило, что её родной папочка не просто какой-то Николай, а Николай, который Второй. У мужиков уже глаза стали квадратные от таких удивительных открытий. Вот оно что!
— Спас меня, короче, мой папочка венценосный, перед своей гибелью, — плакала навзрыд Маня. — Сумел он переодеть меня в крестьянскую одежду и через форточку протиснуть из темницы. Говорит: «Тикай Настенька огородами к крестьянам. Они меня, царя-батюшку почитают, как отца родного. Как-нибудь тебя прокормят. И помни о величии Российской Империи». Вот только нательный крестик от папеньки-венценосного и остался.
Баба Маня продемонстрировала мужикам свой латунный нательный крестик. На обратной стороне крестика чем-то острым выцарапано только одно слово «Коля».
Ты, давай Мурка, наворачивай полезные сливки. Ага, лакай их, лакай. И слушай анекдот, что тебе старенький мудрый уругвайский дедушка расскажет.
Василёк подливал кошке Мурки сливки от своей доли. Она молодец: четыре котёнка принесла, вот уже, какие здоровые и скачут. И обошлось всё удовольствие в четыре специальных единицы силы. Зато получились гиганты. Тигры, а не котята. Пора их уже отдавать в хорошие руки, вот Василёк и готовил кошку к расставанию с котятами.
— На вокзале одна добрая-добрая бабушка всегда продавала вкусные-вкусные пирожки. А на груди у этой бабушке висел плакатик с текстом: «Возьму в хорошие руки котят».
Так, что, как и обещали мы с тобой, отдаём одного котёнка Каринке. Мальчика. А деду Тихону, вон того самого крупного. Фадееву — девочку, а Матвею — вон того самого маленького. Только сеньора Марина пролетает с котёнком, потому как нету. Ну, ничего, пусть она вместо котёнка деда Тихона гладит. Гы-гы.
Вскоре Василёк побежал по деревне раздавать трёх котят, а Фадеев сам когда-нибудь приедет и заберёт своего. Котята смирно сидели в корзинке и гадали о своей дальнейшей судьбе. Из-под ног бегущего пацана поднималась вездесущая пыль. Она поднималась так же, как тысячу лет назад под ногами странников, бредущих из одной эпохи в другую эпоху по бесконечной дороге жизни в неизменной Вселенной: «… мир оставался лживым, мир оставался вечным, может быть, постижимым, но всё-таки бесконечным…»