Осчастливив, таким образом, ещё три человека женского пола, Василёк получил от системы очередной обещанный бонус. Теперь в специальном бонусном хранилище красовалось целых 13 единиц, которые можно потратить на что-то важное без болезненного впадения в прострацию.
Соседки повадились приходить чуть ли не каждый вечер. Таким образом, совместное предприятие бывшего уругвайского профессора и русской крестьянки, стало приносить некоторые дивиденды. Правда случались и некоторые проколы. Диагност намечал оптимальную схему лечения, а пациентке надо пролечить совсем другую болячку, что по её мнению, главнее. Тогда Тимофеевна пожимала плечами: а кому собственно пациентка собирается предъявить претензию, Господу богу? А ты не греши.
Пациентка начинала вспоминать свои прегрешения в последнее время. Грехов вроде и не было. Не считать же за грех всякую мелочь… ведь со Степаном-трактористом с Пути Ильича только три раза и встречалась. Ну, ладно, пять раз. Вот же, Господи, какой ты всё-таки злопамятный. Что ж теперь раз десять ходить к Тимофеевне, отмаливать грехи?
С приходом осень сама Тимофеевна была загружена домашними делами по самую маковку: урожай сам не уберётся и в погреб не спустится. Остальные односельчане также не ленились, ибо хорошо знали, что как потопаешь, так и полопаешь. Поэтому сеансы лечения они перенесли на поздний срок.
В конце сентября температура воздуха стала опускаться до 10–15 градусов по Цельсию. Василёк, ёжась в своих тряпках, считал, что это уже наступила русская зима. Ведь холодно! Он даже мысленно не мог представить, что зимой температура может опуститься и до минус тридцати градусов по Цельсию. Постепенно вставал вопрос о тёплой одежде для ущербного дитя. Сейчас Василёк щеголял в тряпках, которые, если смотреть на него сбоку, то были чуть красивее, чем на огородном чучеле; если же смотреть на него в анфас, то одежда Василька была страшнее, чем на чучеле. Тимофеевне опять пришлось бросить клич соседям. Те откликнулись и стали жертвовать для убого дитяти всё, что не жалко, но от всего сердца. Поэтому у Василька теперь скопилась куча одежды, которую раньше носили уже много лет. В основном одежда с девочек, но убогому сойдёт. Тимофеевне, которая оказалась ни разу не кутюрье, приходилось всё это ушивать, подгонять, перелицовывать. Васильку же глубоко начхать, как его одевают: он всё равно не разбирался в русской моде, да и не хотел в ней разбираться. Он хотел разбираться в русском языке, но с этим делом не вытанцовывалось. Язык оказался неимоверно сложным. Для его изучения необходимо постоянное общение с носителями этого языка, а под боком только один носитель, это Тимофеевна, но которая вечно занята и почти не общалась с Васильком. Другие носители совершенно не хотели общаться с убогим. Язык же этот надо срочно изучить очень хорошо, прежде всего, для правильного понимания умения «Лéкарство». Василёк однажды попытался открыть в этом умении приложение с теоретическими исследованиями. Пожалуйста, сказала программа, и открыла для просмотра несколько десятков тысяч объёмных томов по медицине. Вся информация великолепно систематизирована, но написана на русском языке. Читай — не хочу. Такой же дикий объём предлагался по ветеринарии, ибо другие биологические виды тоже надо лечить.
Свой серьёзный дефект речевого аппарата Василёк исправил, теперь слова он мог произносить правильно, но всё равно произносил их как иностранец. Окружающие воспринимали это как должное: дескать, что с убогого возьмёшь. Что-то лопочет, да и ладно.
Василий сделал вывод, что иностранцу досконально выучить русский язык совершенно невозможно. Хоть он и исправил свой мозг с помощью драгоценных единиц, но мозг явно закипал, когда ему приходилось улавливать логику этого языка.
Красный, белый, чёрный, жёлтый…. .и вдруг синий и голубой…. .как так? Почему? И почему вдруг красная, красное, красные.
Два орешка, три орешка, четыре орешка…. но вдруг пять орешков. А если один? То будет «один орешек». Свихнёшься.
Деепричастия в тексте выделяются всегда. Это такое правило. Как бы ни так. Деепричастия не выделяются, если они наречия. Например: «Работаю спустя рукава». Странно ведут себя некоторые предлоги. Например, предлог «благодаря» выделяется, но не всегда. И таких примеров сотни.
Жареная курочка. Одна буква «н». Но, жаренная в масле курочка. Получается, если добавить в блюдо масло, то и буква добавляется. Чтоб жизнь мёдом не казалась, получается ещё одна интересная конструкция: «жареная курочка в масле». Вот что творит это масло! А слово «мёд» вообще склонять не хочется, ибо тогда голова точно лопнет. Вот какой падеж в выражениях: «Попробовать мёду», «Настойка на меду», «Рассказы о мёде».