Всегда было интересно наблюдать, как Профессор рассчитывается с заведением. Сколько бы профессор не заказывал еды, почему-то всегда получалось, что его обед обходился ему всего в 10 долларов, на чеке так и было написано. На вопрос профессора как такое может происходить, Леонардо, смеясь, отвечал, что сам удивляется, как официанты так точно подсчитывают стоимость съеденного и выпитого. Поэтому, Аламеда, чтобы хоть как-то уравнять баланс давал официанткам очень щедрые чаевые.
Ольга уже несла к столу профессора порцию Postre Chaja, когда заметила, что с пожилым сеньором что-то неладное: тот, отхлебнув глоток мате вдруг стал заваливаться с кресла. Естественно, Ольга, с возгласом "Сеньор профессор! Вам плохо?" бросилась к столу великого человека. Туда же подскочил и встревоженный Леонардо.
Последнее что услышал профессор Аламеда в этой жизни, был возглас сеньориты Ольги, а последний вкус, что он ещё чувствовал, был терпкий вкус мате. Больше он ничего не слышал и не видел. Не видел как по щекам Ольги и Леонардо текли слёзы, не видел, как гаучо Хосе помогал санитарам грузить его тело в салон реанимобиля.
Субъективно Аламеда не ощутил перехода в иное измерение: вот он сидит за столом в заведении Леонардо, пьёт мате, а вот он уже бредёт по какой-то ровной поверхности, покрытой до колен клубами белого дыма. Было светло, хотя светила видно не было. Куда идти было не понятно: куда ни посмотри, всё одно и то же. Плюсом было то, что ничего не болело и шиза покинула голову. Идти в какую-либо сторону было бессмысленно, поэтому Аламеда решил ждать, находясь на месте. Должно же было когда-нибудь всё это проясниться. И, действительно, вскоре что-то начало проясняться. Метрах в десяти перед Аламедой прямо из ничего появились три, внешне похожие на людей, фигуры. Профессор внимательно рассмотрел эти фигуры. Ангелы, что ли, подумал он. Но, хотя фигуры и были одеты в какие-то балахоны светлого цвета, и в этих одеяниях могли прятаться ангельские крылышки, но на ангелов эти создания совсем не тянули. Всё дело было в мимике лиц. Лица же этих трёх созданий выражали целую гамму чувств, постоянно сменяя проявление одной эмоции за другую. Казалось, что кто-то пытается произвести настройку лиц этих организмов, но у него это плохо получается. Если корчат рожи, то это черти, подумал профессор. Не будут же ангелы при первом знакомстве такие рожи мне корчить.
Честно говоря, Аламеда, как и большинство его коллег, был атеистом. Он как-то не очень верил в провозглашаемый попами загробный мир, и прекрасно понимал, что любая религия, это только набор догм. Любая церковь, это, прежде всего, коммерческая организация, эксплуатирующая на совести человека, и она не имеет никакого отношения к научному объяснению сути явлений.
Но сейчас Аламеда вспомнил, что он вроде бы родился католиком. А доброму католику не пристало бояться каких-то чертей. Поэтому он запретил себе проявлять страх перед этими созданиями, кто бы они ни были.
Три похожие на людей фигуры подошли к Аламеде на расстояние вытянутой руки и, одна из них, скорчив грустную физиономию, заговорила. Остальные два существа при этом выражали на лицах радость. Два подошедших существа внешне напоминали женские фигуры, а одно – мужскую.
– Приветствуем разумное существо первого уровня развития. Нас можете называть Первая, Второй и Третья, – начало говорить стоящее левее существо. Её голос был совершенно безэмоционален, но построение фраз было правильное. – Как именуют тебя, в твоём социуме мы знаем.
Так, они себя именуют натуральными числами, автоматически отметил профессор.
– А, если не секрет, – вставил реплику Аламеда, – Где мы находимся?
Слово взяло второе существо, похожее на мужчину:
– Сейчас мы все находимся на специальном полигоне в виртуальной реальности. Этот полигон создан специально для общения с разумными особями твоего вида. Удобно ли тебе общаться с нами в таком визуальном и звуковом формате, или ты предпочитаешь общаться в иных форматах, например, в радиодиапазоне?