Аламеда подтвердил, что такой формат общения ему вполне подходит, но всё-таки не удержался и спросил о том, кто, собственно, сейчас перед ним.
Ответило уже существо, похожее на женщину, именуемое Третьей:
– Мы официально представляем компенсационную комиссию цивилизации десятого уровня. Ты должен гордиться, что общаешься с нами, существо первого уровня развития.
– Вот, как! – удивился Аламеда, когда понял, что это никакие не черти, ни ангелы, а что-то иное. – И что же вы компенсируете?
Опять заговорила Первая:
– Мы компенсируем разумным существам ущерб от негативного воздействия на них нашего, не всегда хорошо обученного персонала. У нас, знаешь ли, работают и стажёры с цивилизаций меньшего уровня. Поэтому иногда, конечно, случаются трагические накладки, совсем редко, приводящие к ущербу и страданиям разумным…
Мозг профессора сразу уцепился за слова о компенсации и страданиям… Это были пока ключевые слова.
– Так, – начал Аламеда. – Получается, из-за ваших неумелых сотрудников мне был нанесён непоправимый ущерб? Получается, что вы меня просто взяли и убили? Как того негра: ни за что, ни про что.
Аламеда театрально закатил глаза и продолжил:
– Как я страдал! Вы просто не представляете, какие муки я перенёс.
Он лихорадочно вспоминал какие бывают синонимы к слову "страдание" и как выражают страдания артисты на театральной сцене.
– Это были невыносимые страдания. Это, доложу я вам, как разумный разумному, была настоящая пытка. Ох, и помучился же я. Я даже терзался, ага. Я похудел. Я не мог переносить всю эту боль и скорбь, понимаете. Даже не пытайтесь понять, это… это просто невыносимо. Я нёс свой крест на Голгофу, проливая кровь и пот. Короче говоря, я так мучился, что даже смерть считал спасением, вот. Эх, жизнь моя тяжкая, пущенная под откос. Вот, скажите, за что? За что мне выпала такая злая судьба?
Аламеда даже хотел пустить слезу, но слеза никак не пускалась. Ещё, Аламеда старался изо всех сил не рассмеяться, ведь момент же трагический. Но что не сделаешь ради получения хорошей компенсации. Аламеда прикинул, что чем больше изобразит он страдания, тем и компенсация должна быть больше. Креветке атлантической понятно.
Психика трёх оппонентов была словами Аламеды потрясена. У них даже мимика на лице застыла.
– Мы все страдания компенсируем, – наконец, неуверенно произнесла Первая, потрясённая переживаниями разумного существа.
– Чем же вы можете такое компенсировать? – сварливо произнёс Аламеда, – Ах, как я страдал!
– Для этого и существует наша компенсационная комиссия. Чтобы сгладить ущерб от некоторых недоразумений.
– Как! – вскричал Аламеда, – Моя загубленная во цвете лет жизнь, это, по-вашему, просто недоразумение? А мои терзания?
– Терзания мы можем компенсировать тем, что отправим тебя в мир, в котором обитают точно такие же разумные, как и ты. Тебе там будет комфортно и приятно, – начала увещевать Аламеду Первая. – Мы тебе предоставим шесть миллиардов вариантов. В один из вариантов ты попадёшь рандомно. Здорово, правда.
– Чего это здорово? – насупился Аламеда. – Это рандомно я могу попасть куда угодно: хоть в тело какой-нибудь сеньориты или, прости господи китайца, или малайца. А если в негра? Ага, кругом все чёрненькие и прыгают.
– Да вы же все одинаковые, – удивилась Первая. – Тогда какая разница, куда ты попадёшь.
– Нет, господа, – упёрся рогом Аламеда. – Так дело не пойдёт. Включайте фильтр в этих шести миллиардах вариантов. Хочу быть мужчиной, исключительно белой расы. И точка. Учитывая мои страдания, скорбь и мучения.
Первая как-то зло посмотрела на Аламеду, но произвела какие-то манипуляции.
– Теперь у тебя всего 320 миллионов вариантов. Ты доволен капризный разумный. Больше я ничего не могу сделать.
Теперь к Аламеде обратился Второй:
– Я в компенсационной комиссии отвечаю за время, в которое направляем разумных. Тебе, как особо пострадавшему, я предлагаю большой выбор временных интервалов. Вот, например, есть отличный вариант, эксклюзив. Это бронзовый век, экологически чистый район, всё самое натуральное.
Видя, что Аламеда на эксклюзив не реагирует, Второй стал рекламировать другие варианты:
– Или вот средние века. Очень эмоционально насыщенное время. Постоянный драйв и приключения. Сам бы туда поехал, да дела. Ну, что, берём?
– Нет, уважаемый, – категорически отверг такое заманчивое предложение Аламеда. – Я человек 21-го века. Фильтруйте варианты к 21 веку, а лучше даже 22 век. Что, слабо? Учитывая мои неимоверные терзания!