От этих размышлений меня отвлек нежный поцелуй в шею.
- Алеста, мы же в театре, - тихо сказал я, вздрагивая от того, что она лизнула меня за ухом.
- Ну так ты не шуми тогда, - невозмутимо ответила она… расстегивая мою рубашку.
- Алеста, ты что, серьезно? – спроси я, сглотнув.
Она прикинулась робкой и стеснительной, но тут же стрельнула исподлобья дьявольски соблазнительным взглядом.
- Ты пришел музыку послушать, вот и слушай, я этому процессу никак не мешаю, - заявила она, поглаживая меня по груди кончиками пальцев. – Я вот тоже музыку люблю. Она меня на всякие интересные мысли наводит. Так что ты не отвлекайся, слушай давай.
С этими словами она соскользнула на пол, обхватила меня за талию и принялась целовать живот, спускаясь все ниже и ниже.
- Алеста, нас могут увидеть, - в последний раз попытался я достучаться до нее, хотя и сам уже готов был с ожесточением доказывать всем на свете, что театр – замечательное место для любовных игр.
- Меня – не увидят, - сказала она и принялась расстегивать на мне джинсы. Действительно, ее не увидят: бортик балкона загораживает. Зато меня может быть видно. И слышно. Но я уже не мог ее остановить, да и не хотел.
Я закрыл глаза и ощутил, как Алеста ловко освобождает меня из одежды, насколько это возможно. Прохладный воздух мешался с ее горячим дыханием, еще больше заводя и так уже разгоряченную плоть. Алеста начала с основания. Я прикусил губу и сжал подлокотники.
- Наоборот, - сказала она, ненадолго отвлекшись. – Расслабься и дыши глубже.
Я последовал ее совету, жадно вдыхая прохладный воздух всей грудью. Алеста исследовала меня, внимательно и методично, ощупывая каждый сантиметр, то поглаживая, то покусывая, то касаясь кончиком языка. К тому времени, когда ей это наскучило, и она обхватила головку губами, я уже весь горел. Хотелось быстрых, сильных, глубоких проникновений, Алеста же еще игралась, сбивая меня неожиданной сменой движения языка или губ. Мне это, безусловно, нравилось, но я уже готов был рычать от того, что она развлекается со мной, не давая мне того, что нужно. В конце концов, я все-таки наклонился и положил руку на затылок Алесты, подсказывая ей ритм. Она глянула на меня хитрым и при этом довольным взглядом, словно только этого и ждала, и стала скользить вперед и назад, с каждым движением приближая меня к вершинам наслаждения. Я никогда ничего подобного не испытывал. То, что мы делали это едва ли не на виду у всех, только добавляло остроты ощущениям. А Паганини теперь всегда будет ассоциироваться у меня с этими нежнейшими влажными прикосновениями.
Когда напряжение достигло пика, я успел оттолкнуть Алесту. Она с каким-то восторженным любопытством проследила за тем, как из меня вырвалась белая струйка и приземлилась на ковер.
- Думаю, если уборщики поймут, что это, то очень удивятся, - заметила она как ни в чем не бывало.
- Зачем ты это сделала? – громким шепотом спросил я, приходя в себя и помогая ей застегнуть на мне одежду.
- Пошалить захотелось, - довольно улыбнулась она. Ничего себе шалости.
- Я чуть не застонал в конце, - сказал я, окончательно оживая и стискивая едва слышно повизгивающую от восторга Алесту. - Сейчас сам как пошалю, будешь знать!
- Пошали, - поиграла она бровями.
- Чуть попозже, - ответил я, мягко обнимая ее и делая глубокий вдох. До чего же хорошо. И Шостакович не раздражает, хотя музыка довольно мрачная. - И откуда ты такая взялась?
- Отец говорит – из небесного министерства юстиции, - улыбнулась Алеста.
- Чего? – не понял я.
- Долгая история, - отмахнулась она. – А если кратко: у меня отец – альфонс, мать - профессиональная любовница. Однажды они встретились и полюбили друг друга, проигнорировав эти факты. И в наказание у них родилась я – ни мальчик, ни девочка. Этакий небесный намек на то, что у них обоих что-то не так с образом жизни.
- Оригинально, - оценил я. – А мои родители – главный генетик и неизвестный работник инкубаторной станции. Скорее всего, они друг друга никогда даже не видели, так что, боюсь, я был рожден посредством непорочного зачатия.
Алеста тихо рассмеялась:
- Да мы с тобой просто ожившие мифы!
- Знаешь, по некоторым сведениям, в мифологии андрогины – идеальные существа, мужчины и женщины одновременно, - вспомнилось мне. - По легенде, они были разделены богами надвое и обречены вечно искать свои половинки. Тебе не кажется, что мы нашли друг друга?