Я помотал головой. А зачем мне это? Совсем недавно Алеста спрашивала меня, чего я хочу, и я выбрал счастье для себя. К чему теперь этот лживый альтруизм? Я никому не собираюсь отдавать свою Алесту. Если она улетает отсюда, то и я с ней. А когда мы улетим, нам будет уже не до «Либерти». Пусть сами разбираются. Я не держу зла на свою «родину», но и любви особой к ней не чувствую. Как говорил Рихард, мы – потерянные дети, и Родины у нас нет.
- Твоя очередь, - сказала Алеста, поставив подпись и аккуратно приложив липкую пленку к своему окошечку.
Я пододвинул к себе документ, взял ручку.
- Кстати, пока ты еще не начал писать, должна тебя просветить, что сейчас ты можешь поменять имя, - вдруг заявила Алеста.
Я посмотрел на нее озадаченно.
- Ну, ты же говорил, что тебе не нравится твое имя: что оно слишком женское, - смущенно пояснила она.
Я задумался.
- Может, Рихард? – предложил я. – Как тебе?
- Не знаю, - Алеста пожала плечами. – Мне в любом случае поначалу будет непривычно. Рихард. А фамилия?
- Мне еще и фамилия нужна будет? – изумился я.
- Разумеется, - улыбнулась Алеста. – А ты до бесконечности хотел представляться всем инкубаторной серией «тау-1»?
Вот тут я уже серьезно задумался. Как назло, в голову ничего не приходило.
- Слушай, Алеста, я даже не знаю, - я покусал губу. – А тебе какие имена нравятся?
- Отдельно - никакие, - озадачила меня она. – Имя должно подходить человеку, отражать его характер и внешность, в крайнем случае – род занятий. Говорят, от того, каким именем называют ребенка, зависит его судьба. Вот тебя назвали женским именем, ты узнал об этом, возмутился, и стал сопротивляться. А звали бы тебя, скажем, Сергей или Адольф, у тебя бы такой проблемы не возникло.
- Не могу представить, чтобы меня звали Адольф, - признался я.
- Я тоже, но суть не в этом, - сказала Алеста.
- Суть я уловил, - кивнул я. – Нужно, чтобы имя подходило моему характеру и внешности, и тогда люди к нему легко привыкнут. Но, честно говоря, мне ничего такого в голову не приходит.
Алеста задумалась. Посмотрела на меня так и этак.
- Оставим это пока. У нас еще есть время подумать над твоими именем и фамилией, - сказала она, наконец. – Подпись-то у тебя хотя бы есть?
- Конечно, - я поставил размашистую подпись в соответствующем окошечке. Посмотрел на документ. Чувство нереальности зашкаливало.
- Ладно, пойду я на занятия. Может, к вечеру мы придумаем что-нибудь более подходящее, - сказал я, отдавая Алесте бумагу, которую она аккуратно сложила обратно в папку и убрала в сумку. Я оделся и пошел к двери. Надел кеды и уже поднес вотч к замку, когда меня вдруг кольнула тревога.
- Алеста, - позвал я.
- Да? – сказала она, подходя и обнимая меня.
- У меня душа не на месте, - признался я.
- Если верить представителям религиозных меньшинств, у тебя как инкубаторного ребенка нет души. Так что не парься, - усмехнулась она и вдруг тоже тревожно вздохнула, но быстро справилась с этим. – Все будет хорошо.
На том мы и расстались. Уходя, я, как настоящий параноик, дважды попросил ее не покидать каюту, а потом хорошенько подергал дверь, чтобы убедиться, что та заперта, и только потом помчался в академию.
В принципе, мне не нужно было торопиться: сегодня мы проснулись рано, и я никуда не опаздывал. На самом деле это было довольно странно, ведь спал я последние двое суток куда меньше, чем обычно, но отлично высыпался. Видимо, заряжался энергией от Алесты. Сегодня же мне было тревожно, и тело не желало передвигаться спокойно, оно рвалось быстрее преодолевать пространство, так что я несся по коридорам большими прыжками и разворачивался, хватаясь руками за углы, чтобы меня не заносило. Встречные провожали у меня удивленными взглядами, но остановить не пытались.