- Как у тебя дела? – спросил он. – Как экзамены?
- Нормально, - ответил я. Нужно было что-то говорить. Нужно было сразу настроить ректора так, чтобы он подписал чертов бланк. Я укусил себе язык, чтобы заставить голову работать. Каждый момент времени нужно помнить: я пришел сюда за подписью. Я не уйду отсюда, пока не получу разрешения на вылет, чего бы мне это ни стоило. А значит, нужно быть чуть поразговорчивее.
- Ну, разумеется, - улыбнулся ректор, беря второе кресло и садясь напротив меня. – Я слышал, ты пользуешься большой популярностью.
- Угу, - я кивнул. – В субботу вот ребята позвали отпраздновать окончание школы.
- С кем пойдешь? – спросил ректор, осматривая свои ногти.
- Пока не решил, - ответил я. – Но, наверное, один. Просто хочется… произвести впечатление, понимаете?
- Понимаю, - ректор глянул на меня и расплылся в довольной усмешке. – И ты пришел ко мне за…
- … за разрешением на вылет, - не стал ходить вокруг да около я: наш ректор не дурак, он сам сделает все нужные выводы. – Мне тут как раз одолжили беркер.
- Что же не получил разрешение в канцелярии? – он вопросительно поднял бровь.
- Поначалу я так и хотел поступить, - сказал я, потихоньку вживаясь в роль «звезды». – Но там требуется указать данные идентификационных карт. А я пока не знаю, кого именно буду покатать: хотелось бы устроить сюрприз. В канцелярии же мне сказали, что на такой случай подойдет форма А-51.
- Верно, - снова улыбнулся ректор. – И ты пришел сюда за подписью, не так ли?
Я кивнул, потому что голосовой аппарат мне неожиданно отказал. Пришлось дополнить кивок маской улыбки.
- А я уж думал, что ошибся в тебе, - сказал ректор, поднимая свой стакан. – За правильный выбор.
Мы выпили. На этот раз я сразу закусил, не дожидаясь, пока на меня навалится кашель, а лицо сведет гримасой отвращения. На некоторое время повисла тишина: мы оба понимали, какова цена подписи, но ни один из нас не мог сформулировать подходящую фразу для продолжения разговора. Наконец, ректор вздохнул и напрямую заявил:
- Ты же понимаешь, что означает эта просьба?
Я кивнул, чувствуя, как по спине пробежала леденящая волна, и непроизвольно сжал колени. Удержать на лице маску не удалось. Она треснула точно по линии дрогнувшей в тике щеки. Все это, разумеется, не укрылось от взора ректора. Он наклонил голову, осматривая меня, и кратко облизнулся. Я глянул на бутылку, и ректор тут же услужливо наполнил наши стаканы. Мы снова выпили. Разговор не клеился. Ректор, похоже, ждал от меня чего-то.
- Так вы подпишете документ? – чуть осипшим голосом спросил я, с трудом заново выстраивая поломанный образ.
- Давай, - улыбнулся ректор.
Я вытащил лист и протянул его ректору. Рука у меня слегка подрагивала. Алеста, надеюсь, ты никогда не узнаешь о том, что я сейчас делаю. Я не хочу ничего скрывать от тебя, но это будет не та история, которую тебе хотелось бы обо мне услышать.
Ректор взял со стола ручку, подставил ладонь под дрожащий лист, глянул на меня еще раз и спросил:
- Ты уверен?
- Да, - ответил я, отрезая пути к отступлению. Красивая и наверняка дорогая перьевая ручка блеснула, и на лист легла размашистая подпись. Звук, с которым перо прошлось по бумаге, чиркнул по нервам. Я осторожно свернул лист, со всей аккуратностью сложил его в сумку и закрыл ее на все замки. Я не боялся, что документ пропадет. Я просто хотел оттянуть оплату.
- Давай еще выпьем, - предложил ректор. – Ты слишком напряжен.
Мы еще выпили. Помолчали. Снова выпили. Я чувствовал, что он разглядывает меня, но старался не смотреть в его сторону: мне никак не удавалось скрыть все эмоции.
- Тебе страшно, да? – спросил он. Я не ответил: пусть думает, что хочет. Моя задача – не сорваться. Налил бы, что ли, еще. Я слишком трезвый для всей этой херни.
- Не стоит пока, - сказал ректор, проследив за моим взглядом. – Крепкие напитки нельзя употреблять в больших количествах. Тебе будет плохо.
Сомневаюсь, что мне здесь вообще может быть хорошо! Так. Нужно успокоиться. Если я начну мысленно огрызаться, испорчу все дело. Надо просто ни о чем не думать. Нужно плыть по течению, и придет момент, когда все это кончится…
Я попробовал сесть чуть ровнее в этом слишком мягком кресле, а потом принялся разглядывать кабинет. Ректор понаблюдал за мной еще некоторое время, потом встал и взял меня за руку. Я внутренне содрогнулся: грязное прикосновение.
- Пойдем-ка в другое место, - сказал он, потянув меня за собой к неприметной двери в углу. – Тебе там будет удобнее.