— Я верю вам… возможно, я пожалею об этом, но я верю.
— Миллионы людей не стали бы делать этого, — сказал он.
— Это их трудности — не мои. Я хочу сказать, вы все равно в любой момент сможете вышвырнуть меня и забрать назад деньги, так что какая разница от того, у кого они будут?
— Одно удовольствие вести дело с тобой. Я не знал, что ты такая умная.
— Если бы я была умной, то не попала бы во Дворец. Нашла бы себе богатого владельца магазина в нашем городе — если бы только у меня был разум.
— Почему же ты не сделала этого?
— Там не было ни одного, кого я любила бы.
— Ты — умная.
Они поели тостов с кофе в закусочной на заправке. Деб выглядела моложе, чем показалось Тедди сначала, и он подумал, не принимают ли их за отца с дочерью. Усами и обесцвеченными волосами он добавил себе пять лет.
— Можно спросить, сколько тебе лет?
— Двадцать два, так что, если вы беспокоились по поводу совращения несовершеннолетней, можете успокоиться.
— Думаю, нам лучше говорить, что ты — моя дочь.
— Если вы считаете это нужным.
— Твоя фамилия — Хикман. Х-и-к-м-а-н.
— Почему вы выбрали эту фамилию?
— Просто пришла на ум.
Задумчиво потягивая кофе, девушка проговаривала про себя эту фамилию, затем обернулась к Тедди.
— Это фамилия той девушки?
— С чего это ты взяла?
— Не знаю… наверное, вы как-то по-особенному шевелите губами, когда лжете. Если не хотите, чтобы я узнала о чем-то, не говорите мне об этом вообще, но если мы все же разговариваем, давайте будем держаться правды.
— Прошу прощения. Ее звали… — он запнулся, — …ее зовут Барбара Хикман.
— Старше меня?
— Да, ей двадцать шесть.
— Под обесцвеченными волосами и усами вы не так уж стары.
— Сорок семь.
— Я думала — сорок… и она не захотела выйти за вас замуж и все такое.
— В общем-то, да.
— Ну почему нет? Возможно, вы просто не могли позволить себе это?
Тедди засмеялся, и девушка, заметив это, по-детски захихикала.
— Ой, ну конечно… вы трясете пачкой сотен, а я вспоминаю о деньгах… Иногда я говорю так, словно задняя часть осла.
— Она — это трудно объяснить — нездорова.
— Не все дома? — сказала девушка, прикасаясь к виску.
— Нет, она не сумасшедшая. Просто есть некоторые трудности.
— И вы страдаете из-за них, да?
— Давай сядем в машину.
— Хорошо, папа, — сказала она, ухмыляясь.
Дорога, по которой они поехали, обогнула главные промышленные районы и углубилась в сельскохозяйственную зону — фермы, поля зерновых, темные густые сосновые и кедровые леса, покрывающие огромные пространства, с деревьями, напоминающими торчащие из гроба гвозди. Дорога была хорошей, но сильный ветер раскачивал машину. После полудня их застиг дождь, экономя время, они подкрепились консервами — бобами и тунцом — и к шести с небольшим достигли Виннипега. Деб предложила держаться подальше от побережья, потому что дороги там плохие, и налетающие внезапно снежные бури с сильными порывами ветра опрокидывали машины. После Виннипега им нужно было повернуть на север и пересечь Саскачеван. Недавно купленные, казалось, тесноватые, джинсы разносились и теперь мягко обтягивали тело, и Тедди почувствовал себя удобнее. Проезжая мимо заливаемых дождем лесов, он развлекался игрой, услышанной из записей Фрера, — «я живу в лесу» — и, несмотря на сгущавшиеся сумерки, слышал поющих птиц, видел струящийся оранжевый свет, смотрел на озера и бурные реки с перекатами, на которых прыгал лосось, и не мог убедить себя, что жизнь — темная угольная шахта, где люди слепо шарят в поисках обломков породы, чтобы убить друг друга. Нет, он представлял ее гобеленом мягких тонов с редкими кроваво-красными вкраплениями. Но никак не бранным полем, усеянным трупами и обезглавленными всадниками. Время от времени Деб погружалась в дрему; она была заботливой пассажиркой, зажигала Тедди сигареты, протирала лобовое стекло и не говорила, если он этого не хотел.
Тедди ощутил себя живым, молодым и страшно голодным, когда они въехали в пригород, и предложил бифштекс и кино, на что Деб с радостью согласилась. Они нашли небольшую семейную гостиницу, расположенную в переулке неподалеку от центральной улицы. Тедди постепенно становился знатоком, разбирающимся в прелестях, тщетно предлагаемых захолустными убогими ночлежками, именующими себя гостиницами, и после одной минуты, проведенной в вестибюле, уже знал, можно ли снять в этом месте приличный номер. Вестибюль, внешний вид дежурного администратора и бар — если таковой был — служили четким отражением стандартов; в этот вечер Тедди и Деб перепробовали две или три более дорогие гостиницы, но обнаружили заселенные тараканами ванные, орущих пьяниц и дебильных старых горничных, работавших по совместительству проститутками. Дети в гостиницах служили добрым признаком, более предпочтительным по сравнению с интимным тускло освещенным баром с безукоризненно одетым барменом, указывающим, как решил Тедди, на злачное место, неизбежно привлекающее полицию.