— Отличная работа, матрос, — сказала Барбара.
— Рад, что вы получаете удовольствие, — коротко ответил он.
— И вы тоже, — сказала она, переворачиваясь, на этот раз придерживая верхнюю часть купальника.
Ударившая в борт волна окатила Робби.
— Откуда она появилась? — крикнул Тедди.
— Тебе следует переодеться, Роб, — сказала Элейн.
На нем были надеты белые брюки и теннисные туфли, а не одни лишь плавки, как у его отца.
— У меня внизу есть еще плавки, — сказал Тедди.
— Все в порядке.
Скинув туфли, Робби выжал из штанин воду. Опустившись на палубу, он надел солнечные очки и намазал лицо кремом от загара. Сейчас он сожалел, что не уехал, как намеревался. Сравнение двух девушек было неизбежным, и хотя Робби делал внутренние усилия не сравнивать, он чувствовал, что постоянно взвешивает их, словно ему требовалось сделать выбор. Больше всего его поражало то, что у Барбары был буквально талант обнаруживать в мужчине слабость, выставлять ее ему напоказ, а затем терзать до тех пор, пока не появлялась кровь. Барбара была умнее его и бесчестно продолжала свои издевательства. Если молодая женщина намеревалась увлечь его, то в этом она преуспела, и Робби хотел, чтобы теперь, одержав полную победу и над Элейн, и над ним самим, она прекратила бы свои атаки или же, наоборот, вытащила бы все на поверхность, откровенно заявив: «Ну что, я выиграла эту игру, так?» Робби опустил пальцы в бегущую воду, затем выпрямился, потому что в мокрых штанах действительно было неуютно, и направился в каюту переодеться. Когда он проходил мимо Барбары, та поджала пальцы на ногах. Было ли это каким-то знаком? Когда Робби завязывал плавки, она появилась в каюте.
— Я думала, вы готовите коктейль.
— Вы не просили меня.
— Я сочла это само собой разумеющимся. В следующий раз я произнесу все по буквам.
— Достаточно просто попросить.
— Вы на меня за что-то сердитесь или что?
— Есть причина?
— Мне показалось, что вчера вечером мы подружились.
— Это так.
— Похоже, дружба оказалась ужасно кратковременной.
Она стояла в нескольких дюймах от него, и Робби были видны белые полоски, выступающие из-под купальника. Если он сделает один шаг, то окажется над ней, ему хотелось сделать этот шаг, опрокинуть Барбару на стойку. Но он взял бутылку водки, стоявшую за ее спиной.
— В ведерке есть лед.
Для того, чтобы его достать, Робби должен был прикоснуться к Барбаре, прижаться к ней, но он был так возбужден, что не мог доверять себе, поэтому просто ткнул пальцем.
— Я должна передать его?
— Ну да, я это имел в виду… пожалуйста.
Ставя ведерко на полку, Барбара прикоснулась к Робби. Он дернулся назад, ударившись головой о низкую дверь.
— Вам больно?
— У меня крепкий череп. Жить буду. Водка устроит вас?
— Замечательно. Робби, вы не сердитесь на меня?.. Я что-то не так сделала, сказала?
— Почему вас нужно успокаивать через каждые пять минут?
— Такая уж я есть.
— Я должен делать именно это, чтобы доставить вам удовольствие?
— Только если вы не имеете ничего против. Мы все очутились в стеснительном положении, но я — я действительно посторонняя, поэтому, вероятно, и веду себя несколько странно.
Ее лицо было искренним; волосы сбились в сплетение немыслимых прядей, лицо блестело, ногти на пальцах казались слишком длинными, зубы слишком прямыми, бедра слишком большими, и Робби подумал, что никогда прежде не встречал такой соблазнительной и такой порочной женщины. Не привыкший разделять свои симпатии, притворяться, чуждый двусмысленным отношениям, Робби сейчас вступил на почву совершенно ему незнакомую. Он закончил смешивать коктейли.