— Но как я должна вести себя с ним? Он непрерывно домогается меня, и иногда я думаю: черт возьми, почему бы и нет? Чего мне терять?
— Я искренне убежден, что вам следует не спешить…
— С браком?
— Нет, с окончательным решением. Вы не готовы сделать выбор. Еще не готовы.
— А когда-нибудь буду?
— Разумеется, будете. Но сейчас еще не время.
— Он так много тратит на меня… Я имею в виду ваши счета и все остальное, вроде одежды, которую он мне покупает. Он собрался купить мне норковую шубу и повез меня в «Ревейон эт Сакс», и мне пришлось сражаться с ним, чтобы удержать его от этого. Продавщица решила, что я — взбалмошная особа. Но чем больше я принимаю, тем больше я связываю себя.
— Я рад, что вы так благоразумны.
— Ну, видите ли, я стала чувствовать себя лучше… в глубине души, и полагаю, в этом его большая заслуга, так что я ему признательна.
— Вы должны испытывать к нему больше чем признательность.
— Так и бывает время от времени.
— Барбара, я не собираюсь делать выбор за вас. Единственное, что я могу сделать, — это посоветовать вам. Ждите — ради вашего и его благополучия. Вы не готовы принять ответственность; Тедди больше чем на двадцать лет старше вас. Он может рассчитывать на снисхождение, но вы не можете. Если у вас ничего не выйдет, — я не говорю, что не выйдет или не может выйти, — он просто выпишет вам чек и станет свободным. Но что будет с вами? С чем останетесь вы?
— Наверное, вы правы. Как-то недавно я едва не потеряла рассудок и не легла с Тедди в постель.
— Рад, что этого не произошло.
— Вернувшись из Европы, я веду себя, как примерная девочка.
— А как насчет человека, который угощает вас марихуаной?
— Франсуа? Нет. Он лишь непрерывно ухаживает за мной, словно спортсмен, поддерживающий нужную форму.
— Вы испытываете к кому-либо влечение?
— Иногда к Тедди. Я чувствую, как он страдает, и его боль я могу вылечить тем, что пересплю с ним. В конце концов, он этого заслуживает, а мне не так уж трудно.
— Вы чувствуете непреодолимое желание?
— Нет. Это что-то вроде возвращения долга.
— Тогда не делайте этого. Это не долг, и вы не проститутка, которая так просто разменивает себя.
— Я снова хожу в церковь.
— Вам теперь там хорошо?
— Лучше, чем когда бы то ни было раньше. Я подхожу вплотную к вере, но затем что-то чуть ли не осязаемое встает между мной и Христом, и я говорю себе: «Барбара, ты — отвратительная лицемерка и снова пытаешься разыгрывать представление. Однако теперь в моем сердце появилось какое-то чувство к церкви… к тому, чем она может быть. К заключающейся в ней добродетельности. А потом… я вижу монашку, у нее оказывается лицо Лауры, и я чувствую, что ничего хорошего не выйдет. Я обманываю себя. На прошлой неделе я увидела в баре одного мужчину, и мне понравилась его внешность. Он не видел меня, и я убежала прочь. Наверное, он бы решил, что я жду, чтобы меня сняли, и разочаровался бы, если бы я не согласилась.
— Что ж, познакомьтесь с ним и выясните это.
— Вы хотите сказать, я снова должна пойти туда и искать его?
— В этом нет ничего плохого. Вы испытывали к нему влечение, да?
— Что-то в нем было. Его лицо… я не знаю, испытала ли я влечение. В смысле постели.
— И вы продолжаете думать о нем?
— Да, продолжаю.
— Определитесь. Вы мечтаете?
— В церкви… среди бела дня. Возможно, у меня были закрыты глаза. Не уверена. Я думала, что не сплю, но…
— Так иногда случается. Вы находитесь в месте, которое кажется вам знакомым, и начинаете думать о человеке или событии, связанном с этим местом.
— В мечтах я вернулась назад в Уэстпорт. Ходила в церковь каждое воскресенье. Стала религиозной… католичкой. Все дело было в том, что я верила — хотела верить в нечто большее, чем я сама. В нечто, существующее вне меня. В какой-то большой жизненный принцип. И я не хочу сказать, что я искала легких путей, просто объяснения, но быть католиком, томистом — это значит быть интеллектуально удовлетворенным. На первом курсе у нас был профессор философии, который буквально разодрал на части «Сумму теологии», но когда он закончил, оказалось, что книга осталась на прежнем месте, словно Гибралтарская скала, и однажды после занятий я подошла к нему и спросила, действительно ли он считает все это ерундой, а он ответил: «В аудитории мне приходится разыгрывать представления. Именно поэтому студентам нравятся мои лекции, но, видите ли, мне приходится иметь дело только с книгой, а не с Фомой[31], и если бы он был жив и стоял на кафедре рядом со мной, он оторвал бы мне руки и ноги». Помимо своей воли профессор был поклонником Ренана и кардинала Ньюмана…
31
Фома Аквинский «Сумма теологии» (1225 или 1226–1274) — философ и теолог, систематизатор схоластики на базе христианского аристократизма.