– Так что ты там говорил насчёт твоих друзей? – голос Паши дрожал, ему здесь неуютно.
– Ну, если коротко, они не совсем мои друзья, но ходят слухи, что тут варили отличный стафф. Не стоит их слушать, они же под кайфом тут бродили, вот и рассказывают потом всякие бредни, – засмеялся Сос и пошёл дальше.
– И зачем мы сюда пришли? – Паша осмотрелся по сторонам с непонимающим видом, от которого на моём лице возникла улыбка. Может, на меня уже начали действовать воображаемые наркотики или всё дело в вине? – Этот яд я презираю, а ходить по наркопритонам – дело для дегенератов.
– Это твоя девушка была инициатором идеи, я вообще сюда идти не хотел, – Гриша побежал за Сосом, который к этому времени уже скрылся за поворотом, продолжая нервно смеяться. Куда он пошёл?
– Слушай, люди уже начинают думать, что ты моя девушка, – Паша расплылся в довольной улыбке, а вот моя уже померкла. Далеко в сознании кто-то нажал тревожную кнопку, но любопытство двигало меня дальше.
– Только через мой труп, – ответила я и поспешила за ребятами, оставляя Пашу у входа в подвал.
Вокруг так и веяло чем-то таинственным и пугающим. Зайдя за поворот, я оказалась в идентичном длинном освещённом коридоре с одной лишь разницей, что тут не оказалось моих попутчиков. Повернувшись, чтобы дождаться Пашу, к своему удивлению, я обнаружила, что и он пропал. Отлично, видимо, обиделся и пошёл дуться домой, да и мне уже пора, но, вернувшись, я обнаружила, что дверь исчезла. Пробежав ещё дальше, не понимая, как можно так опростоволоситься, мне на пути попадались лишь пустые темные комнаты. Заглянув в одну в надежде найти выход, передо мной развернулась довольно странная картина. Посреди комнаты стоит стол, деревянный и на вид совершенно новый, словно с него каждый день вытирают пыль. Со стола на меня каменным взглядом смотрит сова, статуэтка, которую дарят отличившимся работникам комплекса за заслуги. Точно такая же была у моего отца, он гордился ей. После его трагической гибели я спрятала сову в чулан, и вот на меня рухнули воспоминания из прошлого. Как ревела, проклиная всё на свете, как не находила себе места, сколько за жизнь мне ещё придётся вынести такого? Внутри всё сжалось и, собрав волю в кулак, я пошла дальше по коридору, пытаясь выбросить из головы этот образ. Чем дальше я шла, тем больше попадалось закрытых комнат и тем чаще встречались разбитые лампочки. К этому можно прибавить эффект присутствия, странные шорохи и скрипы, которые можно услышать в старом здании. Я пару раз оглядывалась, надеясь увидеть своих спутников, но там оказывался лабиринт из коридоров, неужели это здание настолько большое? Тут из-за угла появился Паша с бутылкой вина и стеклянным взглядом.
– Рита, – проговорил он, совершенно игнорируя меня, и, открыв одну из дверей, вошёл в комнату.
Обескураженная таким поведением я потянула ручку вниз, но дверь оказалась закрытой. Может, всё-таки стоило быть с ним помягче?
– Паша, открой, нам нужно поговорить, – ответом на мою просьбу послужила тишина. – Паша, если ты сейчас не откроешь эту дверь, можешь больше не рассчитывать на общение со мной.
Удар в дверь. Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Да пошёл ты, козёл. Будто я виновата, что тебе плохо. Начиная постепенно трезветь, мой мозг подавал команды найти Сослана или Гришу и убраться подальше из этого места. Становилось душно, воздух совершенно не циркулировал, а от запаха хлорки уже болела голова. Не в силах больше выдерживать однообразную, гнетущую атмосферу я побежала вперёд сломя голову.
– Гриша, Сос! – на мой крик никто не реагировал, лампочки трещали в коридоре, а комнаты таили в себе опасность. Пытаясь не казаться истеричкой, я остановилась и обернулась. Выбить окно и бежать куда глаза глядят? Позвать на помощь? Телефон, у меня же есть телефон. Разблокировав своего спасителя, я начала думать, куда бы позвонить, и появился он.
– Конечно, я был прав, – из соседнего кабинета вышел Тимур.
– Тимур? Это ты? – он шёл в мою сторону вразвалочку, улыбаясь и вытянув руки вперед. Как мишка, который хочет обниматься. Вдруг меня переполнило чувство радости, будто всё хорошо, а происходящее – мелочь, глюк сознания. Реален лишь он, тот, кто сделает мою жизнь полной и насыщенной. Он подошёл, и его руки, теплые и мягкие, развеяли все сомнения. Прижавшись к его груди, я начала плакать ещё сильнее, но это были слёзы радости.
– Скажи, что больше никогда меня не бросишь, – поднявшись на цыпочках, я нашла его губы и поцеловала их.