Дверь открылась бесшумно, впуская нас в светлый зал с овальным столом по центру и с четырьмя большими окнами с видом на море. Значит, мы действительно в районе Рогатых скал. Солидный у нас теперь телепорт в университете, однако.
За столом сидел еще один Табурет, только еще более мрачный и с изморозью седины в волосах, и леди средних лет. Лучшего определения для женщины было не подобрать: сталь во взгляде, улыбка ласкового убийцы на лице, темные волосы собраны в строгую прическу, волосок к волоску, закрытое платье цвета клюквы, четко сидящее по фигуре. Отчего-то стало очень жаль будущую жену ректора.
– Добрый вечер, отец, – напряженный приветственный кивок от капитана в сторону мужчины за столом, затем такой же в сторону женщины, – мама. Разрешите представить молодого специалиста-зельевара, госпожу Онику Сатор.
“Папа” тут же сфокусировался на мне, наградив тяжелым взглядом, а вот “мама” явно была шокирована при виде гостьи. Столь яркая реакция даже заставила нервно осмотреть свой брючный костюм, может испачкалась где? С одеждой все было в порядке, правда, такие леди могли легко впасть в полуобморочное состояние, что кто-то не слишком модно одет.
– Госпожа Сатор, разрешите представить вам моих родителей – Василанта и Реолию Мурес, – вернул меня в реальность происходящего Табурет.
Но ответить, как сильно рада знакомству и оказанной мне чести, не успела. Между прочим, ради разнообразия хотела побыть благоразумной девочкой. Только вот светское общение с дархами с ходу не заладилось.
– Молодой специалист? – гаркнул старший Мурес.
– Сын, склонять детей к взрослой жизни – это неприемлемо в нашей семье, мы такого никогда не одобрим! – сильно распереживалась “стальная леди”.
У меня аж челюсти ходуном заходили, но это скорее от того, что кто-то мне предплечье с такой силой сжал, что точно синяк останется. Одни травмы от этого капитана психованного. С какой-то ну очень далекой от меня точки зрения – это даже мило, что его родители против эксплуатации детского труда. Готова носить платья, бантики и говорить “агу”, если эти люди, в принципе, спасут бедного преподавателя зельеварения из цепких лап коварного потенциального начальства. Но вся моя, с таким трудом обретенная благостность мгновенно развеялась после следующих слов дарха:
– Госпоже Сатор двадцать семь лет. И я ее к постели не склоняю, мама, – прошипели у меня над ухом, – она моя подчиненная… будущая. Если справится с поставленными задачами.
Последнее явно со скрытым подтекстом адресовали мне. Вот только до меня уже дошло, что именно имела ввиду родительница Табурета и внутри набирала обороты настоящая буря. Как там господин ректор ставил задачу? Никаких острых слов? Значит, буду использовать самые тупые! Сущий Оп, почему эта женщина вообще решила, что ее сынуля кого-то куда-то должен склонять?! Вот на этом очень важном вопросе я кинула ну очень презрительный взгляд в дарха. Значит, заметочки в статье про повышенную кобелистость не легенда вовсе. Впрочем, учитывая то, что капитан якшается с оборотнями… с кем поведешься, от того блох наберешься.
– Вы просили пригласить мою гостью на ужин – вот она, – нарушил гнетущую тишину Табурет, – госпожа Сатор, прошу к столу.
Захват на моей несчастной руке наконец ослабили и усадили напротив Муреса-старшего, даже галантно стул пододвинули. Сам ректор сел рядом, оказавшись лицом к лицу со своей матерью. И все это в абсолютном молчании. Только вот такой хитрый ход с посадкой не сильно спас ситуацию: отец капитана впился в него разъяренным взглядом, а вот вся заточенная сталь из глаз госпожи Мурес досталась мне. А дарху рядом было как будто вообще плевать. Он педантично расстелил салфетку слева от тарелки и, взяв с центра стола маленький хрустальный колокольчик, демонстративно им позвонил, давая сигнал к подаче блюд.
В зале тут же один за другим начали появляться слуги с подносами и закружились вокруг стола, предлагая их содержимое. Я набрала себе побольше салата из шпината с кедровыми орехами и выбрала кусочек запеченной рыбы. На тарелке капитана угнездился огромный кусок отбивной неизвестного мне происхождения, с корешками Шеня в качестве гарнира. Растение оказалось мне знакомым, исключительно по рецептам некоторых, не особо известных зелий. Чтобы это употребляли в пищу, наблюдала впервые. Сама на такие эксперименты идти не отважилась. Старший Мурес предпочел тоже самое, что и сын, а вот мать этого семейства выбрала жареного в меду перепела и салат с кроличьей печенью. Собственно, я не удивилась столь кровожадной компании за ужином, разве что сделала вывод, кто из них самый опасный. Наши предпочтения в еде иногда могут рассказать больше, чем тщательно собранное досье. Вот и от госпожи Мурес явно стоит держаться подальше. Ее любовь к пожиранию маленького и миленького, легко может распространится и на меня.