Игорь почувствовал на губах холодную усмешку. Домой не хотелось, но смутное беспокойство заставляло его переставлять ноги всё быстрее.
«Что происходит на Украине?» «Что происходит с моим ребёнком?»
Чертовщина какая-то. Так и не открыв ни одну ссылку, Игорь убрал мобильник в карман и свернул за угол на тропинку между домами.
Его грубо оттолкнули. Пытаясь удержаться на льду, Игорь выпростал руки из карманов. Грязный подросток в съехавшей на бок шапке стоял и каким-то детским, недоумённым взглядом из-под очков глядел на Игоря, который в свою очередь растерянно поправлял шапку. Судя по лицу незнакомцу лет пятнадцать-шестнадцать. Из губы, не то прокушенной, не то разбитой, струилась кровь, собиралась каплями в жидком пушке на подбородке. Куртка расстёгнута, концы шарфа полощутся на ветру. Свитер весь в снегу, в какой-то застывшей жидкости — Игорю подумалось, что это может быть слюна.
— Заткнись, — выкрикнул парень, и швырнул в Игоря хурмой. Подмёрзший плод с громким шлепком влетел мужчине в живот и скатился на снег.
Рука нырнула в карман и спустя мгновение явила пред очи Игоря ещё один фрукт. Этим парень не захотел делиться, а сунул его в рот и попытался надкусить. Игорь видел, что хурма твёрдая как камень: такие гладкие увесистые булыжники он видел в дни своей юности на Байкале, когда они с друзьями сорвались в безумное путешествие по стране на полуразвалившемся уазике.
И подобно камню замёрзшая хурма легко одолела кость. Зубы захрустели, с новой силой потекла кровь (на этот раз изо рта), и юноша продемонстрировал Игорю окровавленную ухмылку. Нескольких передних зубов у него не было — они торчали из оранжевого бока фрукта, как будто тот захотел отомстить за путешествие из тёплой страны в локальный российский, ледниковый период, и сам отрастил зубы, имея целью укусить первого, до кого дотянется.
Игорь потерял дар речи.
— Замолкни, — прошипел парень. У него получилось «заволфни». — Иди кува фол. Я фебя не флыфу.
Он размахнулся, и очередной плод эбенового дерева отправился в полёт. На этот раз Игорь был готов. Он отбил хурму, однако растерянные, заторможенные мысли не дали ему среагировать на последовавшую атаку. Хурма у паренька кончилась. Зажав между ладоней собственную голову, будто хотел оторвать её и бросить, парень бросился вперёд. Удар в подбородок смягчила шапка, которая всё ещё каким-то чудом цеплялась за волосы нападавшего. Игорь отшатнулся, сделал шаг влево и ударил просто и безыскусно в подставленное ухо. Подросток рухнул, как подрубленный, и больше не пошевелился.
Вытянув шею, Игорь разглядывал спину недавнего соперника. В груди шумно ухало, по затылку пробегал холодок. Он хотел бы с чистой совестью обозвать этого придурка наркоманом, вызвать скорую и пойти дальше, но что-то смущало. Одежда, пусть и грязная, но не дешёвая. Хорошая обувь на толстой подошве. Очки эти, опять же… больше всего парень походил на свихнувшегося за решением формул ботаника, чем на бомжа и юного беспредельщика.
Изо рта мальчишки струилась кровь; снег пузырился и таял с тихим шипением. Лапка очков погнулась, вылезла из-за уха и ногой мёртвого кузнечика смотрела вертикально вверх. Где-то кричали, но, оглядевшись по сторонам, Игорь не увидел свидетелей. Он достал телефон, набрал «02», потом сбросил и набрал «03». Потом снова «02», потому что в скорой никто не ответил.
После того как автоответчик в третий раз сообщил, что все операторы заняты и попросил оставаться на линии, Игорь сунул мобильник в карман и побежал. Растолкал людей у подъезда, которых стало только больше (участкового, однако, нигде не было видно), взлетел по лестнице, не дожидаясь лифта, ворвался в квартиру, кашляя и роняя с рукавов пальто хлопья снега. В прихожей за спиной разваливалась стойка с обувью, о которую он споткнулся.
— Что случилось? — спросила Лена, выглянув из зала.
— У вас всё в порядке?
— Врач не приехал. Позвонили из поликлиники, сказали, что слишком много заявок на сегодня, возможно, подойдут только послезавтра. А в детской психиатрии не отвечают.
Она выглядела… нет, не расстроенной, но до крайности растерянной. Игорь почувствовал, как в животе всё сильнее ворочается что-то нехорошее.