— Куда ты? — взвыла Ленка.
Кирилл не ответил. Он прошёл мимо отца и исчез в зале. Было слышно, как там шелестят занавески, будто их пропускают между пальцев снова и снова. Лена была уже там: её увещевательный тон гремел военными барабанами. Слова проплывали мимо как гружёные углём корабли. Игорь не обращал на них внимания. Он не мог сдвинуться с места.
Когда сын проходил мимо, их руки соприкоснулись, и Игорь вздрогнул. Он готов был обозвать себя чересчур впечатлительной девочкой, но при этом мог бы поклясться, что руку обожгло как горячими углями. Так и есть: кожа там покраснела, будто от чесотки; казалось, ещё немного — и она вздуется волдырями.
Прошло немного времени. Игорь и Лена наблюдали за сыном, как за только что купленным хомяком. У них в квартире будто поселилось некое эфимерное существо, состоящее из горячего пара и двух огромных стеклянных глаз, которые поворачивались в орбитах так, будто следили за чем-то невидимым. Оно бродило из комнаты в комнату, окунало бледные пальцы в любую поверхность, как в воду. Знакомые вещи кочевали на этих ладонях с места на место — он брал их и ставил очень аккуратно, успевая быстро, мимоходом, но очень внимательно рассмотреть. Керамический совёнок-солонка взгромоздился на цветочный горшок, компьютерная мышка укрылась в кастрюле, к стенкам которой пристала со вчерашнего вечера гречневая каша. Одна из хитрых деталей велосипедного механизма, которые Игорь приносил в карманах, спряталась в маминой подушке. Казалось, любую из этих вещей Кирилл легко может поставить на стену, на покатую поверхность туалетного бачка, а если залезет перед этим на табуретку, то и на потолок; и только некое шестое чувство, смутная догадка о земном притяжении не позволяли ему этого сделать.
Ленка уже взяла себя в руки, Игорь же чувствовал себя так, будто плавает в очень солёном и очень горячем море. Он повторил шутку про семейного психотерапевта, забыв, что она уже потеряла свежесть.
— Мы не в Америке, Гошик. Сами разберёмся.
Прижимая трубку к уху, она куда-то звонила. Игорь нахмурился, когда, заглянув в газету в руках жены, понял, что на том конце провода действительно частная психотерапевтическая служба.
— Скажешь им, что сын видел нашу семейную ссору?
Лена бросила на него укоряющий взгляд.
— Скажу, Гошик. Но не бойся, мамку твою они не отнимут. Мамка имеет свою голову на плечах и способна дать отпор любому вежливому психиатру, который захочет уничтожить наш семейный покой. А если он будет настаивать, ты просто набьёшь ему морду. Прямо как мне. Ведь правда?
Этот укол Игорь предпочёл пропустить. Он бы, конечно, предпочёл, чтобы уколы были вещественными, а не словесными. Да хоть прямыми в челюсть, в самом деле! Он вполне их заслужил.
— Может, это просто жар?
— Я померила ему температуру, пока ты наматывал на кулак сопли. Тридцать шесть и семь, всё в пределах нормы. Но в поликлинику на всякий случай тоже позвонила. Сказали, что педиатр подойдёт к вечеру. Слишком много сегодня вызовов.
Игорь потёр обожжённое запястье. Красноты там уже не было, волдыри так и не вскочили. Но всё же. Всё же…
— Тогда я, наверное, пойду в сервис. Ты же знаешь, как я не люблю врачей. Мужчина должен зарабатывать деньги, и всё такое.
Лена не стала говорить что-то вроде: «ты мог бы взять выходной», она нетерпеливо махнула рукой, мол — иди давай — и Игорь вдруг почувствовал обиду. Лицо женщины выражало крайнюю степень озабоченности, жилка на шее трепетала. Ссадина на щеке казалась росчерком нагретого металла в темноте. Какая же она сейчас красивая!
— Держи меня в курсе, — сказал Игорь и вышел, хлопнув дверью.
В подъезде он долго стоял, наблюдая, как из-под носа вырывается еле заметное облачко пара. Что бы ни случилось с пацаном, это случилось в момент, когда костяшки руки отца коснулись щеки матери. Внезапно Игорь подумал, что Кирилл каким-то образом знал, что отец оставит их с матерью в трудный момент. Хлопнет дверью, скажет: «держи меня в курсе» или что-то в этом роде, и преспокойно, как будто бы ничего не случилось, пойдёт на работу. Пацан просто смертельно обиделся, вот и все его проблемы. Педиатр тут не поможет. Поможет только хороший подзатыльник, или…
У Игоря закружилась голова. Он внезапно вспомнил, что со вчерашнего вечера ничего не ел. По дороге, на углу Димитрова и Московского шоссе торгуют прекрасной шаурмой. Как один мужчина может понять другого, если первый, тот, что помладше, жрёт как комар? Простая, вкусная, жирная пища — вот то единственное, что объединяет мужчин по всему миру. Ну, и ещё выпивка, но малой не дорос пока даже до пива. Может, в будущем они отлично поладят, пропуская по кружечке каждый вечер… в будущем — но не сейчас. Сейчас он, Игорь, должен тащить на себе эту неспособность поладить с сыном в одиночку.