— Валить отсюда надо, пока нас всех не накрыло! — не унималась Аня.
— Мне кажется, Анечка Феликсовна, вас вполне устраивало плыть на волнах светской жизни! — услышала Надя приятный девичий голосок.
— Ха! Вот и оставайтесь! Плывите дальше! Не захлебнитесь только!
Раздался громкий топот. Дверь распахнулась, едва не ударив Чарушину по носу.
Рыжеволосая дама с красным лицом и грудой разноцветных цепочек и бус на полной шее бросила на Надю яростный взгляд и промчалась мимо, обдав волной удушливого аромата восточных масел.
— Аня, ты куда?! Ты же наш бухгалтер, как мы без тебя? — следом за ней выскочил долговязый, похожий на кузнечика очкарик в клетчатой рубашке с криво застегнутыми пуговицами и всклокоченной реденькой бородкой.
— Шурик, вернись! Оставь ее, пусть выбесится! — донесся вслед девичий звонкий голос.
Наденька посторонилась, вжимаясь в стену. Через пару секунд в холле грохнуло ведро, затем упала швабра и, наконец, хлопнула входная дверь. Над головой качнулась лампочка, а в офисе «Ржи» воцарилась тишина.
Наденька заглянула внутрь.
— Здравствуйте, — кивнула она, приветствуя оставшихся. — Меня зовут Надежда Чарушина, и я…
— Что вы хотите? Сегодня мы не работаем. Приходите завтра! Или вообще, не знаю когда. Лучше звоните, — грузный мужчина в свитере вытер огромным носовым платком недовольное лицо и с подозрением уставился на Надю.
— Стойте, не уходите! — стройная скуластая девушка с длинными черными волосами спрыгнула с крышки стола и широко улыбнулась. Улыбка у нее была замечательная, и даже кривой верхний клык не портил ее, придавая какой-то разбойничьей удали. К тому же в носу у нее поблескивал пирсинг, что делало это сходство еще ярче.
— Меня зовут Надежда, — растерянно повторила Чарушина.
— Я знаю, кто вы, — девушка подошла ближе и стала с интересом разглядывать Надю.
Чарушиной этот взгляд не понравился — уж слишком он был пристальным, изучающим, женским. Так глядят те, кто готовится стать соперницей или же понимает, что занять желанное место просто не получится. Подобные вещи чувствуешь на уровне инстинкта, будто что-то щелкает внутри и шепчет на ухо: «опасность!»
— Пойдемте со мной, — хмыкнула девушка и, не дожидаясь Надиного ответа, повернулась к ней спиной.
Чарушина не стала сопротивляться. В конце концов, разве не за этим она пришла сюда?
Раньше, когда она забегала к Ржевскому, в офисе уже никого не было, и она, увлеченная близостью любимого мужчины, не особо разглядывала рабочее пространство, вполне довольствуясь уютным кабинетом Павла.
Теперь же Надя успела выцепить глазами рабочие столы, заваленные проектами, стоявшие во всех углах штендеры*, пробковые доски, увешанные цветными карточками, и специально оборудованное место с белыми бумажными стенами для фотосъемки.
В кабинете было светло и… пахло Ржевским. Надя втянула воздух, уловив в нем аромат его парфюма, кофе и шоколадных сигарилл.
— Как вас зовут? — спросила она девушку, когда та оперлась о стол и уставилась на нее своими раскосыми глазами.
— Зая, — представилась она.
— Зая? — приподняла брови Надя, окатив ее ледяным взглядом.
— Зая. А там, — девушка указала пальцем в сторону двери, — Потапов, наш фотограф. Шурик и Аня вернутся завтра. Остынут и вернутся.
— Зая… — протянула Чарушина, попробовав еще раз прозвище на вкус. Она не любила цирк и терпеть не могла зоопарки. И теперь, судя по всему, прямиком угодила в один из них.
Девушка беззастенчиво разглядывала Надю с ног до головы. На губах ее играла загадочная улыбка. Выдержав паузу, она наконец сказала:
— Церен.
Незнакомое Чарушиной слово соскочило с ее языка будто серебряная монетка и продолжало звенеть в ее ушах еще несколько мгновений.
— Что? — У Нади зачесались глаза, а следом и уши — верный признак того, что она явно что-то упускает и недопонимает.
— Ясно, — вздохнула девушка. — Павел вам ничего обо мне не рассказывал…
Теперь у Нади зачесалось и заскреблось где-то в районе желудка. Девушка, подскочив, уселась на край стола и снова широко улыбнулась. Некоторым людям свойственно улыбаться в самый неподходящий момент, даже когда собеседник явно не расположен к веселью.
— Я секретарь Ржевского, Заяна Церен.
— Ах вот оно что… — выдохнула Чарушина. — Имя у вас, конечно… Необычное.
— Да ладно, — отмахнулась девушка. — Это вы еще моего отчества не знаете, — хихикнула она и нараспев произнесла: — Улюмджиевна. Я калмычка. Так что зовите просто Заей. Меня здесь все так называют.